Онлайн книга «Юся и эльф. Все любят котиков»
Я ткнула пальцем в кота, который, видать, ошеломленный открывшейся перед ним жизненною перспективой, издал тоненький жалобный звук. – Да! В том и фокус весь! Нам не обязательно побеждать! Надо лишь прорекламировать. Смотри, ты же не будешь спорить, что состав для роста волос хороший? – Замечательный, – буркнула я. Усы у Греты росли две недели кряду. И главное, шелковистые, ровненькие, волосок к волоску. – Именно! Но на рынок косметики нам соваться нельзя. Я уже думала об этом, – Грета сцепила руки в замок. Она расхаживала по кухоньке и вид имела весьма решительный. Я бы сказала, пугающе решительный. – Эльфы не позволят. – Как не позволят? – все же близость мигрени, которые начались со мною сразу после вручения диплома – одно время я всерьез подумывала, что декан его напоследок самолично проклял, не простив мне того случая с беглым умертвием – лишала способности думать. – Обыкновенно! Эльфийские корпорации следят за рынком! И стоит появиться талантливому новичку… – Грета снизила голос до шепота, а еще огляделась. Я тоже огляделась. Не то, чтобы опасалась эльфийской слежки, но… на всякий случай. Никого и ничего. – Они пойдут на все, чтобы не допустить конкуренции! Или думаешь, этот судебный запрет просто так выписали? – Конечно, не просто так. У человека нервы сдали. – Он не человек! – Тем более. Эльфа где-то в глубине души было жаль. Но очень в глубине, поскольку пожалеть его от всего сердца мешали потерянные деньги. Денег мне было куда жальче, чем эльфа. Деньги эти, если подумать, были мне куда как родней. – Я не сразу сообразила, что он работает на них. Но когда поняла, все сразу стало ясно. Его подсунули мне, чтобы отвлечь от исследований… – Грета, – я одернула сестрицу, – нет нужды отвлекать того, кто и сам готов отвлечься. Сестрица насупилась, но все же долго обижаться она не умела, тем паче, когда вся суть ее требовала беседы. – В общем, с эльфами нам не конкурировать, – завершила Грета и пальцем ткнула в котика, который благоразумно шарахнулся, небось, спасал второй глаз. – Другое дело, что есть еще один рынок… – Котиков. – Животных. Ты не представляешь, какие деньги вертятся на выставках! Да за средство, которое позволит улучшить шерсть, будут платить золотом! Как ни странно, но в этой ее идее, если отвлечься от эльфийской паранойи, что-то да было. Или та же близость мигрени все же исказила мое видение мира? Правда, остался еще один вопрос. – Сколько? – шепотом спросила я. – Чего «сколько»? – Грета тотчас смутилась, почти искренне смутилась, неужто полагала, что я, после проекта с красными жабами, слизь которых предполагалось сдавать в аптеку, и трех месяцев вынужденной перловой диеты и вправду о деньгах позабуду? – Во сколько этот… котик стал? – Котик? – Грета подпрыгнула. – Котик… два медяка… Подозрительно дешево. Просто так дешево, как оно быть не может. – И сорок пять золотых за выставку, – быстренько добавила Грета. – Сколько!? У меня аж мигрень отступила. – Сорок пять… ну, это же королевская выставка… там судьи международного класса… и вообще, мы должны были еще паспорт предоставить, а его нет… поэтому пришлось доплатить… Сорок пять. Сорок и еще пять. Да за эти деньги… мы бы жили два месяца! Мы и планировали за них жить два месяца, потому как с работой вновь было неясно. Точнее, ясно, что в ближайшем будущем работы мне не видать. А теперь что? – Ты только не волнуйся! Вот увидишь, у нас с котиком все получится! – Грета подтолкнула меня к двери. – Иди, приляг… ты вон, вся белая стала. Мигрень, да? А хочешь, я тебе чаечку сделаю… – Сорок пять… – Это всего-навсего деньги! Скоро мы разбогатеем… вот увидишь… Не увижу. И вообще вряд ли до того счастливого момента доживу. Но я позволила себя уложить. И Грета в приступе угрызений совести, не иначе, накрыла меня пледиком. Тем самым розовым, отчетливо пованивающим кошачьей мочой. – Сорок пять золотых, – прошептала я, прежде чем лавина боли накрыла меня с головой. Нынешний приступ длился сутки, а такого со мною давненько не случалось. Вообще в годы младые, как и в юные, я была на диво здоровым ребенком, не подверженным не то, что мигреням, но и обыкновенным простудам. А вот в университете и началось. В первый раз я слегла аккурат перед выпускным, и не сказать, чтобы сильно опечалилась. Чего мне там делать? Смотреть, как Глен кружит вокруг моей заклятой приятельницы, а на меня, если и смотрит, то с сочувствием, что поганей всего, искренним. Как же… я осиротела. И заодно уж лишилась места при городской гильдии, которое полагала своим, но… в общем, завидной невестой я и в лучшие времена не являлась. Как бы там ни было, но тогда приступ головной боли спас меня, потому я и не стала обращаться к целителям. Подумаешь, голова разламывается на части. Авось до конца не разломится. К сожалению, у головы имелось собственное мнение на сей счет. Разламываться она повадилась с завидною регулярностью, как правило, приурочивая разломы к тем или иным значимым событиям моей жизни, будь то встреча с потенциальным клиентам или очередной визит в участок за Гретой… Целитель же, к которому я обратилась, лишь руками развел. Мол, внешних причин для болезни нет, а внутренние… на поиск причин внутренних требовалось небольшое состояние, которого у меня не было. Вот и жили мы втроем, Грета, я и моя мигрень. Ну и котик еще. То, что котик за упомянутые сутки не исчез, я поняла по стойкому запаху мочи, которым пропиталась кухня. И запах этот, мешаясь с ядреным смрадом Гретиного средства, создавал воистину убойную атмосферу. – Тебе уже лучше? – сестрицу запах, похоже, нисколько не беспокоил. Вооружившись ведром и кисточкой, благоразумно привязанной к ручке швабры, она пыталась покрыть котика целительною мазью. Котик же в свою очередь протестовал, как умел, а умел он громко. С переливами. Кошачий вой заглушал ласковый Гретин голос. – Ну же, дорогой, это совсем-совсем не больно… Котик выгибал спину. Бил лапами по кисточке и швабре, швабра тряслась, смесь разлеталась по всей кухне… – Котика подержишь? – Грета ведро отставила. И кисточку убрала. – Нет. – Я одна не справлюсь. Она никогда не справлялась одна. Котик уставился на меня. Единственный глаз его пылал праведным гневом, а из приоткрытой пасти текла слюна. Я же в свою очередь обратила внимание не столько на слюну, сколько на клыки и когти. |