Онлайн книга «Добрые соседи»
– А под кроватью смотрел? – Думаешь, там есть? – он стоял, согнувшись, упираясь широкими ладонями в колени. – Под кроватью все есть. Или на антресолях, – Розочка ничуть не испугалась. – А столько пить вредно. – Да что ты в жизни понимаешь?! – притворно возмутился Толичка и, распрямившись, охнул. – Дива… мать твоя… – Ага, – Розочка обошла нетрезвого соседа по кругу, чтобы спрятаться за упомянутой матерью. И не оттого, что Толички опасалась, отнюдь, скорее уж она, как и прочие в этом доме, играла в старую игру, правила которой пока Святу были не понятны. – Викушка, заюшка моя… – Денег нет. Виктория, убедившись, что зажигалка не собирается оживать, со вздохом полезла за плиту, чтобы вытащить слегка мятую, но вполне еще годную коробку со спичками. – А я разве просил? – притворно удивился Толичка. – Вы хотели со мной поговорить, – Свят отряхнулся, сбрасывая паутину чужих эмоций, в которой что-то было не так, неправильно, но что именно, он понять не мог. – И если… вы не против… Дива кивнула. И сжала ладошку дочери. – И часто он концерты устраивает? – поинтересовался Свят, скорее поддержания беседы ради, чем и вправду из желания вникать в подробности чужого коммунального бытия. – Случается. Сейчас чаще. Неустроенный он. Но не злой. – А кто злой? Дива пожала плечами. Если и был у нее ответ, то делиться им она не собиралась. …не трогать. …не пугать. …не оказывать давления. А как ее не напугаешь, если она уже со страхом смотрит? Сама пришла, но боится. Но ведь пришла, несмотря на то, что боится. Вот у дочки и тени страха в глазах нет, одно лишь живое детское любопытство, которое, честно говоря, пугает, поскольку с детьми Свят дела не имел. Тем более с такими. – Прошу, – он указал на кровать, а сам отступил к окну. Присел. И руки сложил. Дива… осмотрелась. – Вы ничего не изменили, – сказала она. – А должен? – Не знаю. Просто… не важно. Я хочу вам помочь, – эти слова ей определенно дались не легко. И кулачки сжала. И побелела сильнее обычного. Твою ж… если так заботятся, могли бы и паек специальный выделить, а то ведь кошки помойные и те весят больше, чем эта… Астра, мать ее… Хризантема… Имена у них. Дивьи. И сами… дивы. – Я буду рад, – он произнес это настолько спокойно, насколько сумел. И добавил. – Что взамен? Кулачки сжались еще сильнее. Она сделала глубокий вдох, а на выдохе все-таки решилась: – У меня не заберут дочь. – Простите? – Вы дадите клятву, что ни вы, ни… кто-то другой… ее не заберете. А если заберете меня, то… найдете ей семью. – Никто и не собирается… Свят осекся, столкнувшись со взглядом, в котором было столько… обреченности? И мысленно обложил, что дражайшего Казимира Витольдовича, что людей его. – Мама боится, – пояснила Розочка, подпрыгнув на кровати. – Мама совсем устала бояться. Так много бояться плохо. – Роза! – Я пойду, – Розочка сползла. – Там тетя Лера пришла… и дядя Ингвар тоже. Он меня покатать собирался. Когда она вышла, явно не потому, что желала покататься на косматой клыкастой твари, в комнате стало тихо и тесно. Пожалуй, именно сейчас Святослав понял, насколько мало здесь места. И насколько… близко он к диве. Настолько, что слышит, как бешено стучит ее сердце. И бледность эту видит, нездоровую, до синевы, и сосуды на шее, и саму эту шею, тонкую, что тростинка, с капельками пота на ней, как видит руки, и синяк… – Кто вас… – он кивнул, хотя к разговору этот синяк дела не имел. Астра подняла руку и попыталась натянуть рукав, который оказался слишком коротким. – Пациент… не со зла. Некоторые меня боятся. Особенно, когда больно. – Ему было больно? – Ей. Женщина. Она… рожала. Я ассистировала. Обычно меня не зовут. У нас хорошие врачи, – поняв, что спрятать синяк не выйдет, дива погладила его. – Но случай сложный. Поперечное прилежание и еще обвитие пуповиной. Роды первые. Таз узкий. Как ее вовсе к родам допустили? Ее недоумение не было наигранным. Она и вправду не понимала, а с нею и Свят. – Когда позвали, то… кесарево было поздно делать. Она… сил потратила много. Испугалась тоже. – А вы помогли? Она кивнула. – И многим… вы помогаете? – Случается, – она убрала руку. И захотелось прикоснуться к этой вот мраморно белой коже, просто убеждаясь, что вовсе она не мраморная, что теплая, живая. – Я… знаю, что… нельзя… я… пыталась поступить. В медицинский институт… но отказали. Пять раз. Свят прикусил губу. Полное досье, которое обязано было быть и было, но где-то там, то ли в архивах, то ли в несгораемых шкафах с документами особо важными, ему пока не предоставили. Но кто бы ни вел эту девочку, он был полным идиотом. – Почему? Дива вновь дернула плечом. Ясно. Причины были озвучены, но вовсе не те, которые действительно имели значение. Что ж… – Я вам помогу. Она покачала головой. – Не стоит. Главное… – дива облизала пересохшие губы. – Я бы не стала… но… он мне написал. – Кто? Свят окончательно перестал понимать что-либо. – Эльдар, – она вытащила из рукава бумажку, сложенную вчетверо. – Он… хочет забрать Розочку. А это нельзя! Понимаете?! Совсем нельзя! Это… – Тише, – комната оказалась и вправду небольшой, всего-то в два шага. А кожа ее теплой. И сама она еще более хрупкой, чем казалась. Дива замерла в его руках, уставившись огромными зелеными глазищами. Она и дышать-то перестала, только сердце по-прежнему колотилось. Быстро. Слишком уж быстро. – Тише, – повторил Свят, вплетая в слово силу. Всего каплю. Чтобы успокоить это создание. – Никто и никогда не позволит забрать у вас дочь… – и волос коснулся. …там, на Севере, людей остригали наголо, хотя это все одно не спасало от насекомых. А вот дивы носили косы. Длинные, тяжелые. Белые. И седина лишь добавляла им величественности, словно подчеркивая, что даже в этом мире вечной зимы они свои. У нее волосы были мягкими, что пух, тот самый, невесомый, который кружится в воздухе, когда зацветают тополя. |