Книга Парадокс Севера, страница 54 – Виктория Побединская

— С чего ты взяла, что он меня раздражает?

— Давид проговорился.

— Давиду следует лучше следить за языком.

— Он хотя бы меня не лапал, — и я тут же поняла, что сболтнула лишнего. Север поджал губы и сдвинул брови.

— Вот же ублюдок, — сквозь зубы процедил он. — Тебя поэтому так накрыло?

Опустив взгляд, я кивнула.

— Обычно мне удаётся сохранять спокойствие. Просто наложилось. Слишком много стресса.

— Моя вина.

— Ты же не знал.

Но даже это оправдание ему не понравилось. Я видела в его глазах, он не прощает ошибок. Даже самому себе.

— Я все хотела спросить. — Было до ужаса неприятно вспоминать случившееся, но поведение Севера во время приступа не давало весь вечер покоя. — Почему ты сделал так?

— Как? 

— Отвлек меня, потом попросил считать пуговицы. А дальше… — на фразе «посадил на колени и обнял» мои щеки уже пылали как мак, и к счастью, Север договорил сам.

— Просто воспоминание откуда-то из детства. Когда младший брат устраивал истерики, мама всегда так делала. Удивительно, но помогало.

Тут меня бросило в холодный пот.

— А как зовут твоего брата? — осторожно спросила я.

Север выдохнул и произнес едва слышно:

— Звали. Его звали Александр.

— Ты что там, померла, а, Солнцева?

Ледяные капли, скатывающиеся по спине казались обжигающими.

— Савин? — прошептала я, не узнавая свой собственной голос. — Так фамилия твоего второго отца?

Север кивнул.

Вот и приехали.

Целую минуту я крутила в голове образ Саши, пытаясь примерить его к образу Севера, но не получалось. Упоминал ли он о старшем брате? Я помнила что-то такое, мельком, но никогда не вдавалась в подробности. К тому же не успела познакомиться с его семьей. Только с мамой. И то на соревнованиях.

— Я его знала, — ответила я, но Север не удивился.

— Фехтование? — спросил он. — Я почему-то так сразу и подумал. У вас один возраст и один тренер. Должны были пересекаться.

— Да, мы пересекались, — все еще не в состоянии поверить в случившееся, произнесла я. Грудную клетку словно разорвало от осознания, что часть его сейчас рядом, обеспокоенно смотрит мне прямо в глаза; от осознания, что он умер; от чувств, которым я не могла найти названия.

— Он был моим первым и единственным парнем.

Еще никогда я не видела столько эмоций на лице напротив. Шок, недоумение, растерянность — их было столько, что они рвались сквозь любые маски.

Он потер лицо ладонью и покачал головой.

— Не могу поверить.

— Давай на этом закончим, — попросила я. — Хватит откровений на сегодня.

С мыслью, что Севера в моей жизни стало непозволительно много, я отвернулась и закрыла глаза.

— Надо с этим переспать, — словно испытывая те же чувства, пробурчал Виктор и отвернулся тоже. Больше мы не говорили.

Проснулась с далеко за полдень. Севера в кровати не было. Звук льющейся воды подтвердил, что он в ванной на первом этаже.

Я опустила на пол ноги, глядя на себя в зеркало. Несмотря на растрепанность, выглядела я не в пример лучше вчерашнего. Да и ощущала себе тоже.

— Значит, братья, — произнесла я, вставая, словно окончательно заставляя себя смириться с этой мыслью. Это было сложно. Но возможно. Особенно в свете тех откровений, которыми поделился со мной Север.

Решив, что все произошедшее между нами за последние пару дней можно считать объявлением перемирия, я подумала, неплохо приготовить по этому поводу праздничный завтрак. После удивления, что было так явно написано на лице Севера вчера за столом, мне почему-то захотелось еще сильнее его впечатлить. Из вредности.

Подхватив с тумбы вазу с цветами, чтобы освежить воду, я осторожно вышла на лестницу. Снизу доносились голоса.

По обыкновению, серьезный и суровый Север в низко сидящих спортивных штанах и майке стоял босиком у раковины, с собранными волосами и пеной на щеках. Интересно, как много людей видели его вот так — рано утром, когда мог позволить себе небрежность и утренний беспорядок. Его телефон лежал рядом, транслируя по громкой связи Антона.

— Как все прошло?

Чуть отвернувшись, так что теперь мне был виден только его затылок, Виктор провел лезвием по щеке, сполоснул станок, постучав им по раковине, и ответил:

— Отлично. Даже лучше, чем планировал. Дед уже ее обожает. В ней внезапно открылись кавказские корни, так что ее тут практически приняли за свою.

Дед? Я улыбнулась. По-видимому, так он называл Тарона.

Антон рассмеялся. Громко и мелодично.

— Кто не рискует, Тон…  — ответил Северов.

— Ты же знаешь, — голос Стража стал тише. — В этом деле серая мораль.

Север усмехнулся.

— О чем ты говоришь, а? Вся наша жизнь — сплошная серая мораль. Взять хотя бы то, что мы делаем в академии. Законно ли это? Нет. Но между тем, каждый чертов преподаватель при встрече первым пожимает мою руку. И молчит. Потому что знает, обратная сторона медали гораздо страшнее. — Он снова сполоснул станок. А я притихла, вслушиваясь. — Это чертова жизнь, Антон. Где приходиться выбирать из двух зол меньшее. И всегда кому-то будет больно.

— Но не Адель.

— Нет, не Адель. По крайней мере, я не позволю.

Умывшись, он вытер лицо полотенцем и подхватил телефон, выключая громкость, но я успела услышать самое главное:

— Ты ходишь по лезвию, Вик. Как и обычно. И хотя я сам готов любой ценой защищать Адель, мое мнение то же — ты зря потащил туда девчонку. С ее способностью находить неприятности вас обоих как пить дать пристрелят.

Мой желудок сделал кульбит. А потом я вздрогнула от громкого звука. Что-то упало, разбившись.

Север резко обернулся и так и замер с телефоном у уха.

Я же застыла напротив, прижимая ко рту руки, из которых только что выпала ваза с цветами.

— Это шутка. Просто дурацкая шутка, — выставляя перед собой раскрытые ладони, произнес он.

— Что? — пискнула я. — Ты значит поэтому возил меня туда вместо Адель? Потому что меня, в случае чего, пристрелить не жалко?

— Это не мои слова, — попытался отмазаться Северов, но какие бы он оправдания не лепил, сейчас мне до умопомрачения хотелось драки. Как же я жалела, что рапира осталась в академии, потому что правая рука уже сжималась в кулак, готовая проткнуть его насквозь. — Давай спокойно поговорим, — все еще пытаясь изображать парламентера, произнес Север. Вот только меня уже было не остановить.

— Да о чем с тобой говорить вообще, мерзкий манипулятор. Ты только и делаешь, что используешь людей ради своей выгоды, — выплюнула я. — Каждый раз. И все добрые дела, что в последний месяц ты так старательно рассыпал вокруг себя, всего лишь фикция.