Онлайн книга «Дочь короля»
|
– Мадемуазель де ла Круа! – Он показал ей крохотную серебряную капсулу с посланием. – Это доставил почтовый голубь. – Нашли корабль с сокровищами? – Пока только место, которое описывала русалка, корабль еще нет. – Не говорите Шерзад! – взмолилась Мари-Жозеф. – Не буду. Шерзад что-то прошептала ей. – Почему ее выпустили из клетки? – Его величество… По словам Лоррена, его величество повелел перевезти ее в Большой канал, чтобы она могла развлечь его гостей своими прыжками и трюками. Граф Люсьен промолчал. Мари-Жозеф промолчала. Граф Люсьен отошел, уже не спеша, сильнее, чем обычно, как показалось Мари-Жозеф, опираясь на трость-шпагу. Она хотела позвать его, попросить вернуться и уверить в том, что это всего лишь минутный каприз его величества и что Лоррен просто оказался рядом и потому смог его выполнить. Однако ей не пристало обнаруживать такую фамильярность и вторгаться в его мир, ведь она уже отвергла его условия. Она встала на колени на берегу канала и притворилась радостной и безмятежной. Когда Шерзад вынырнула перед нею, Мари-Жозеф наклонилась и поцеловала ее в лоб. Кожа у Шерзад стала какой-то странной, прохладнее и грубее на ощупь, чем обычно. Один коготь у нее был сломан, а плечо уродовала безобразная язва. Волосы ее казались спутанными и тусклыми, но глаза сияли диким, безудержным огнем. – Шерзад, милая, что случилось, что не так? Шерзад пропела ей, как пробралась сквозь железные решетки, выплыла из канала, отдалась на волю подводного течения, и оно вынесло ее на свободу, в океан. – Дорогая моя, неужели ты думала, что Большой канал – это река? Нет, он всего-навсего соединен с акведуком. Не отчаивайся. Корабль найдет сокровища. Его величество сдержит обещание. Мари-Жозеф дотронулась до воспаленной кожи у Шерзад на плече: – Где ты поранилась? Шерзад вздрогнула от боли и зарычала, жалуясь на грязь в фонтане. – Граф Люсьен! – позвала она, надеясь остановить его прежде, чем он уедет. Однако он не сел верхом на Зели. Обе лошади, без узды, пощипывали подстриженную траву возле Королевского бульвара. Граф Люсьен вышел из-за их спины, неся переметные сумы и свернутый ковер. – Шерзад просит вас одолжить ей целебной мази, – молвила Мари-Жозеф. – Она поранилась. Шерзад зарычала, отвергая мазь месье де Баатца. – Эта мазь спасла мне жизнь! Только не лижи рану – так ты еще хуже сделаешь. – Мазь кончилась, – сказал граф Люсьен. – Я послал в Бретань, к отцу, за очередной ее порцией. Он разложил на траве красный персидский ковер. – Морская женщина, я могу осмотреть твою рану? Шерзад выскользнула из рук Мари-Жозеф и замерла совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. – Мои чары на нее не действуют, – посетовал Люсьен. – Она испугана. Она в отчаянии. Она искушала их, граф Люсьен, она убеждала их выпустить ее в Большой канал, чтобы спастись. Как жаль, что это невозможно! – Уверяю вас, если она сбежит, гнев его величества будет неописуем. – Мне безразлично! – А напрасно. Люсьен сел на ковер, вытянув перед собой ноги. Он снял перчатки и пошевелил пальцами, радуясь свободе. Ногти у него были безупречно ухоженные. Он открыл седельную суму и извлек из нее бутылку вина и два серебряных кубка. – Мари-Жозеф, – с глубокой серьезностью произнес он, – его величество обладает абсолютной властью. Он способен сокрушить любое препятствие на пути к выполнению его замысла. – А что он может сделать? – полюбопытствовала Мари-Жозеф. Люсьен вонзил штопор в пробку и сильно потянул. – Например, снова пустить вам кровь. Обвинить вас в колдовстве. Достаточно одного слова месье Бонтану, и вы окажетесь в Бастилии. Люсьен вытащил пробку и наполнил кубки. – Он может отдать вас в руки инквизиции. – Он не пойдет на это… – Он может заточить вас в монастыре… – Нет, только не это! – Так он изгонял бывших фавориток. Он передал ей кубок. – Вы пытаетесь меня запугать? – Да. – Ради моего же блага, подобно тому как мой брат запрещает мне все, что можно, доктор Фагон пускает мне кровь, а Лоррен преследует меня! – Вы говорили, что превыше всего цените правду, а правда заключается в том, что, противясь воле его величества, вы подвергаете себя огромному риску. Неужели вы хотите, чтобы я вам солгал? Мари-Жозеф отпила глоток, слишком расстроенная, чтобы наслаждаться букетом. Все, кому она, как ей казалось, могла доверять, обманывали ее, кроме графа Люсьена. – Я бы не пережила, если бы вы мне солгали. – Я поклялся, что никогда не навлеку на вас опасность, – сказал граф Люсьен, – а ложь весьма опасна. – Он достал из седельной сумы хлеб, сыр, пирожки с мясом и фрукты. – Но хватит неуютных истин. Давайте поиграем в беззаботных пейзан. Без интриг, без придворного этикета, без… – Без денег, без еды, без крыши над головой… – добавила Мари-Жозеф. – Еще одна неуютная истина, – согласился Люсьен. – Что ж, тогда поиграем в придворных, выехавших на пикник. Он сделал большой глоток, снова наполнил кубки, а потом достал из кармана толстый сложенный лист пергамента и протянул его Мари-Жозеф. Она развернула его, прочла и с благодарностью взглянула на него: – Сударь, не могу выразить свою признательность… – Мне это почти ничего не стоило, – заверил он. – Но помните, вольная вашей сестры не будет иметь силы, пока ее не подпишет ваш брат. – Он поставит свою подпись, – сказала Мари-Жозеф. Решив, что опасность подвергнуться лечению мазью месье де Баатца ей уже не грозит, Шерзад, подгоняемая любопытством, подплыла ближе и засыпала их вопросами. – Хочешь попробовать? – Мари-Жозеф протянула ей ломтик хлеба. Шерзад попробовала и выплюнула, объявив, что такой гадостью только рыб кормить. Сыр ей понравился еще меньше: она провозгласила, что такое и рыбы есть не будут. Мари-Жозеф предложила ей попробовать вина. Шерзад обнюхала кубок, запрокинула его так, чтобы в его раструб вошли ее рот и подбородок, и принялась лакать алое вино, выплескивающееся, словно кровь, ей на шею и грудь. – Покажите ей, как пьют, мадемуазель де ла Круа, – попросил граф Люсьен. – Вино превосходное. Пусть вылакает, сколько пожелает, но не стоит его расплескивать. Со второй попытки у Шерзад получилось лучше: она осушила кубок и потребовала еще. |