Книга Дочь короля, страница 96 – Вонда Нил Макинтайр

– Но его величество вернет ее мне. Из ее меха выйдет отличный палантин. Я прикончила ее одним выстрелом, так что мех почти не пострадал.

Слуга передал лису егерю, тот вручил ее Иву, а Ив уже – его величеству. Папа Иннокентий с отвращением отстранился от окровавленной лисьей тушки. Его величество прикоснулся к лисе и передал мадам свой ответ столь же замысловатым маршрутом.

Слуга мадам кинулся назад, увертываясь от лошадиных копыт.

– Его величество просит мадам пожаловать к его экипажу.

– Мадам, – начала было Мари-Жозеф, – его величество просит…

Не дожидаясь, когда она закончит предписанное этикетом повторение, мадам торжественно выступила в поход, словно кавалерийский офицер. Мари-Жозеф последовала за ней, почти скрытая ее крупными формами. Граф Люсьен учтиво освободил место принцессе Пфальцской; только мадам отделяла теперь Мари-Жозеф от его величества.

В этот миг из лесу на взмыленных конях выехали Лоррен, Шартр и Бервик. Они присоединились к охотникам, подскакав поближе к месье.

Лоррен притронулся к полям шляпы, глядя на Мари-Жозеф, но она предпочла не заметить его приветствия. Возле мадам и графа Люсьена она действительно ощущала себя в безопасности. Месье властным жестом погладил Лоррена по руке, будто подтверждая свои права на него. Мари-Жозеф только теперь поняла, почему он позволил себе такую вольность и почему, заметив это, нахмурился папа Иннокентий. Она пожалела, что заставила месье испытать тревогу и ревность.

«Мне кажется, – думала она, – я не найду слов, чтобы сказать, что не стоит меня бояться, я ему не соперница. Это было бы очень любезно с моей стороны, но безмерно самоуверенно».

– Добрый день, мадам, – приветствовал король невестку. – Вы сегодня отличились меткостью, всем на зависть.

– Ваше величество, для меня участие в вашей охоте было ни с чем не сравнимой радостью. – Мадам заговорила нежно, выбирая самые изысканные выражения, нисколько не похожие на грубоватые и откровенные замечания, которые она обыкновенно отпускала в разговоре с королем.

– Вы заслужили награду.

Его величество расстегнул ошейник мертвой лисы, перелившийся ему на ладонь пригоршней солнечного света. Оказалось, что это широкий золотой браслет, отделанный бриллиантами. Он сам застегнул его на запястье мадам.

– Ваше величество… – От восторга у мадам перехватило дыхание. – Я не в силах выразить свою благодарность!

Она восхищенно рассмотрела сияющие радужные грани камней и показала браслет Мари-Жозеф.

– Он прекрасен, мадам, – совершенно искренне восхитилась Мари-Жозеф. – Самый чудесный браслет, который мне когда-либо доводилось видеть.

Мадам расцвела, получив знаки внимания его величества; она даже с улыбкой кивнула мадам де Ментенон, хотя обычно обнаруживала в общении с нею лишь холодную, суховатую вежливость. Удивленная мадам де Ментенон замешкалась было, но потом кивнула ей в ответ.

– У меня найдется награда и для вас, – обратился король к мадам де Ментенон. – Закройте глаза и подставьте руки.

– О, сир…

– Ну же, не заставляйте меня ждать! – шутливо поторопил ее он.

Мадам де Ментенон повиновалась супругу. Король наклонил черный бархатный ридикюль, и в ее подставленные ладони словно стекли сияющими струями великолепные украшения из бриллиантов и сапфиров: серьги, брошь и браслет. Драгоценности заиграли в руках у мадам де Ментенон всеми цветами радуги, однако она по-прежнему сидела не шелохнувшись и не открывала глаз.

Улыбка погасла на лице у его величества.

– Можете посмотреть.

Мадам де Ментенон едва взглянула на чудесные камни:

– Они прекрасны, но, по совести говоря, я не могу носить их.

Она передала драгоценности его святейшеству.

– Продайте их, а вырученные деньги раздайте бедным.

– Ваше милосердие не знает границ!

Его святейшество передал украшения Иву, который принял их с той же опаской, что и до того – тушку лисы.

Людовик взирал на все происходящее с совершенно непроницаемым лицом, но мадам не сдержалась.

– Я бы никогда не рассталась с даром его величества! – провозгласила она. – Я слишком эгоистична и легкомысленна. Я надену браслет на Карусель.

Его величество кивнул мадам.

«Любой его поступок, даже ничтожно малый, великолепен», – подумала Мари-Жозеф и преисполнилась надежды на то, что он сохранит жизнь ее подруге.

– Мне следовало бы продать его, чтобы заплатить жалованье слугам, – прошептала мадам Мари-Жозеф. – Но все же я буду его носить, если только его не выманит у меня месье!

– А мне так хотелось, чтобы вы надели подаренные мною драгоценности, хотя бы раз, – сказал мадам де Ментенон его величество.

Он не повысил голоса, но и не понизил до шепота: ему явно было совершенно безразлично, услышат ли его посторонние. Месье внезапно обернулся к Лоррену и затеял с ним оживленную беседу; мадам столь же неожиданно пожелала продемонстрировать Мари-Жозеф, как работает затейливая застежка ее нового браслета. Все присутствующие притворились, будто не замечают размолвки между королем и его супругой. Даже его святейшество благовоспитанно отвернулся и стал задавать Иву вопросы о какой-то пролетевшей птице, промелькнувших растениях или назойливых насекомых.

«Король никогда не остается в одиночестве или наедине с близкими, – подумала Мари-Жозеф. – Ему безразлично, пребывает ли он в обществе особо приближенных на церемонии утреннего пробуждения или на глазах у всего двора».

– Сир, я всего лишь безобразная старуха и буду выглядеть нелепо в драгоценностях, которые были бы к лицу юной невесте.

– В моих глазах вы всегда останетесь прекрасной, – возразил его величество.

– Мое единственное украшение – мои добрые дела, которые я посвящаю вам, правителю милостью Божьей.

Людовик, которого в юности прозвали Дьёдонне, «Дар Божий», покачал головой.

– Все это так, но я еще и мужчина, которому хотелось порадовать жену.

Воцарилось неловкое молчание, которое не спешили нарушить ни король, ни мадам де Ментенон.

Внезапно молчание прервало хихиканье месье.

– Морская тварь? – воскликнул он. – Неужели морская тварь рассказывала непристойности?

– Именно так, а мадемуазель де ла Круа их нам переводила.

Лоррен глядел куда-то мимо месье, мимо Ива и его величества, мимо мадам. Он улыбнулся Мари-Жозеф своей неотразимой улыбкой, но уже лишился всякой власти над своей недавней жертвой.

– Пожалуйста, поведайте свою историю еще раз, мадемуазель де ла Круа, – томно протянул Лоррен, – месье и его величеству.

– Это не моя история, сударь! – Мари-Жозеф не собиралась отвечать холодно и резко, но не раскаялась, что ответ получился именно таким. – Это история…