Книга Когда ты вернешься ко мне, страница 62 – Эмма Скотт

Потому что наше время почти истекло.

Холден напрягся и отстранился. Он тоже чувствовал это тиканье часов.

– Так куда мы отправимся сегодня вечером? – поинтересовался он. – Очередное автомобильное шоу? Может на ралли «Монстер Трак»?

Я закатил глаза.

– Мы сходили всего на одно гребаное автомобильное шоу.

– И все же оно оказалось настолько бесконечным, что у меня душевная травма на всю жизнь.

Я усмехнулся.

– Урок усвоен. Сегодня ночью будет метеоритный дождь. Я подумал, что мы могли бы полюбоваться им на вершине Хилтон-Блафф.

Холден поджал губы, его проницательный взгляд подернулся задумчивой дымкой. За последние несколько месяцев нам стало все труднее находить места, где можно провести время вместе и не быть замеченными никем из школы или города. Каждый день я ждал, что Холдену надоест прятаться и он пошлет меня к черту. Я задавался вопросом, был ли это тот самый день.

– Почему бы не поехать в Сан-Франциско? – предложил он. – Джеймс может нас отвезти, а я подкуплю его, чтобы он провел нас в гей-клуб в Кастро ^[32]. Можем потанцевать и повеселиться среди своих.

– Я не умею танцевать, – напомнил я ему.

Выпускной бал – исключение.

Я все еще собирался на выпускной с Вайолет Макнамара, несмотря на то, что мы оба встречались с другими людьми. Но у нее с Миллером Стрэттоном было соглашение, и я не подвергал его сомнению. У меня живот крутило от признания самому себе, но она все еще была мне нужна.

Я ждал, что Холден накинется на меня за это, но он промолчал.

– Знаю, что ты не умеешь танцевать, – ответил он. – В том-то и дело. Меня привлекают в данном процессе именно твои попытки танцевать.

Я рассмеялся.

– Клубы – не мое. Слишком шумно. Там не получится с тобой разговаривать.

– О господи. – Холден уткнулся лицом мне в грудь. – Прошли месяцы, Уитмор. Ты уже сто раз видел меня голым. Нет необходимости лить сладкоречивые реки, чтобы добиться моего расположения. Оно и так твое. И я весь твой.

Я схватил его за затылок и нежно, но твердо привлек к своим губам.

– Ты слишком много болтаешь.

– Говорит парень, который утверждает, что хочет со мной общаться.

– Я хочу делать и то и другое. Целовать и разговаривать.

– Под сверкающим метеоритным дождем, не меньше, – произнес Холден, и наши губы соприкоснулись. – Какой ты мягкотелый. Как подушка. Сэндвич с сыром на гриле.

Я заткнул его поцелуем, и тлевшее между нами пламя мгновенно вспыхнуло. Холден притянул мои бедра к своим и скользнул рукой по вздыбившемуся переду моих джинсов. Он начал расстегивать пуговицы, но я сделал шаг назад.

– Не могу. Перерыв короткий. Прибереги на вечер.

Наши губы были повсюду, но мое тело требовало большего. Я знал, что Холден тоже, но он никогда не жаловался, никогда не давил и не отпускал шутки на эту тему. Но оказываясь в постели, я чувствовал его напряжение и видел потребность в его глазах.

Может быть, сегодня та самая ночь.

Я много об этом не думал. Мне только хотелось сделать то, к чему мы оба были готовы. То, что Холден более опытен, для меня ничего не значило. С кем бы он ни был раньше, они не знали его настоящего. Но я знал.

– Мне попросить Джеймса сесть за руль? – спросил он.

– Нет, я заеду за тобой в десять.

Мы поцеловались в последний раз, грубо и жестко, Холден пытался с помощью своего языка заставить меня остаться и позволить ему добраться до моего члена. Но я прервал поцелуй и рассмеялся, когда он клацнул на меня зубами.

– Вечером увидимся.

Я выскользнул из оркестровой комнаты, сначала проверив, все ли чисто. Холден должен был выйти через минуту.

Не самая идеальная жизнь, но все же лучшее, на что мы могли рассчитывать.

Придя домой в тот день, я поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и постучал в мамину дверь.

– Входи, – позвала она, ее голос был слабым и хриплым.

В марте ей сообщили хорошие новости, что назначенные ей новые препараты сдерживают рак. Но в последнее время она сильно уставала и теряла вес, хотя терять и так уже было нечего. Через несколько дней папа собирался отвезти ее на повторное сканирование, но дом словно погрузился в туман. Она не должна была дожить до Рождества. Диагноз поставили почти год назад, но теперь мы все были в ужасе от того, что отпущенное ей время подошло к концу.

Мама лежала на подушках, утопая в шелковом халате. Короткие волосы делали ее похожей на морского пехотинца. Мне нравилось говорить ей, что она похожа на героиню Шарлиз Терон, Фуриосу, в «Безумном Максе: Дорога ярости», и такая же крутая.

Рядом с ней на кровати сидела Амелия.

– Я могу зайти попозже, – предложил я.

– Нет, все в порядке, присоединяйся, – позвала мама. – Расскажи нам, как прошел твой день.

Я встречался со своим тайным парнем в оркестровой комнате и делал это уже на протяжении нескольких месяцев.

Я закашлялся.

– Особо нечего рассказывать. Собирался сегодня поработать в автомастерской, но могу остаться дома, если хочешь.

– Все хорошо. Дазия будет здесь буквально с минуты на минуту.

Приезд маминой лучшей подруги для нас стал плохим предзнаменованием; Дазия привносила в дом поток энергии, в которой семья отчаянно нуждалась, но появлялась только тогда, когда маме было совсем плохо.

– В таком случае, я подумывал о том, чтобы сегодня вечером пойти с ребятами в кино, – сообщил я. – Возможно, вернусь поздно.

– Опять? – Амелия внезапно оживилась. – В последнее время ты часто задерживаешься допоздна, Ривер. К чему бы это?

Я напрягся, не глядя на нее. Она уже несколько недель делала подобные странные замечания.

– Риверу восемнадцать, – заметила мама. – Он уже мужчина, у которого есть и свои мужские дела.

Я подавил нервный смешок.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что ты взрослый и вот-вот окончишь школу. Пока ты живешь под нашей крышей, конечно, существуют правила, но…

– Хочешь сказать, что комендантский час на него больше не распространяется? – возмущенно уточнила Амелия. – Потому что это очень нечестно.

– У него есть комендантский час, – сказала мама, подмигнув мне. – Ривер должен вернуться домой за минуту до того, как его родители начнут беспокоиться.