Книга Время не властно, страница 35 – Нора Робертс

Санни подошла к кассе и достала из кошелька банкноты. Джейкобу ужасно хотелось пощупать бумажные деньги. Чтобы удержаться от искушения, пришлось сунуть руки в карманы. Кассир в бейсболке пробежал пальцами по клавиатуре кассового аппарата. В окошечке высветились красные цифры. Санни протянула мужчине купюру и получила на сдачу несколько металлических кругляшей.

Джейкоб вспомнил: это тоже деньги. Их называют мелочью или монетами. Он огорчился, когда она бросила монеты в сумку, не дав ему как следует рассмотреть их. Может, удастся попросить у нее несколько экземпляров?

В дверях показалась та самая многодетная мамаша, и в магазинчике сразу стало шумно. Все ее отпрыски дружно бросились к конфетам.

— Только по одной! — истошно завопила мамаша, роясь в сумке.

Дети, одетые в теплые куртки и шапки, снова из-за чего-то поссорились и начали толкаться. Самую младшую девочку толкнули так сильно, что она упала на пол и разрыдалась. Джейкоб мгновенно нагнулся, чтобы помочь малышке встать, а потом протянул ей мятую конфету.

Нижняя губа у девчушки дрожала, огромные синие глаза наполнились слезами.

— Они всегда толкаются! — наябедничала она на братьев.

— Скоро ты вырастешь такой же, как они, — сказал он. — Тогда они уже не посмеют тебя толкнуть!

— Извините! — Мамаша, тяжело вздыхая, взяла дочь за руку. — Скотти, мы долго ехали и устали. Пока не доберемся до дому, будешь сидеть спокойно!

Джейкоб повернулся, собираясь уходить; девчушка улыбнулась ему. Краем глаза он заметил, что улыбается и Санни.

— Значит, ты снова со мной разговариваешь? — спросил он, когда они вернулись к машине.

— Нет. — Она натянула перчатки и плюхнулась на водительское сиденье. Куда как проще было бы ненавидеть его, если бы он так хорошо не утешил маленькую девочку. — Меня очаровать труднее, чем трехлетнюю малышку.

— Давай поговорим на нейтральную тему.

Она завела мотор.

— Нейтральных тем у нас нет.

Тут она права! Джейкоб снова погрузился в мрачное молчание. Санни ловко лавировала в потоке машин. Заметив, что она подруливает к двум золотистым аркам, он ужасно обрадовался. Ему захотелось ее расцеловать.

Она подъехала к указателю «Мак-Авто» и притормозила у стойки с меню.

— Ты что будешь?

Джейкоб хотел заказать бургер «Мак-Гэлакси» и большую порцию лазерных колечек, но ни того ни другого в меню не увидел. Пришлось снова довериться ее вкусу.

— То же, что и ты, только в два раза больше. — Не в силах устоять, он взъерошил ей волосы на затылке.

Она раздраженно сбросила его руку, высунулась в окошко, сделала заказ, узнала, сколько надо заплатить, и встала в конец длинной вереницы машин в ожидании, когда их обслужат.

— Мы доберемся быстрее, если будем есть на ходу.

Они передвигались вперед с черепашьей скоростью.

— Мы что, спешим?

— Не люблю напрасно тратить время.

Джейкоб про себя согласился с ней. Он не знал, много ли им еще осталось.

— Санни!

Нет ответа.

— Я люблю тебя.

Ее нога соскользнула с педали сцепления, и «лендровер» заглох. Она поспешила завести мотор. Санни обернулась к нему, раскрыв рот:

— Что?!

— Я сказал, я люблю тебя. — Он думал, произнести эти слова будет мучительно трудно. А оказалось совсем не трудно, даже наоборот, приятно. Очень приятно. — Я решил: почему бы нам не сыграть в открытую?

— А-а-а… — Не в силах придумать с ходу хлесткий, достойный ответ, она смотрела в заднее стекло стоящей впереди машины. На стекле болталась мягкая игрушка на присоске — кошка. Кошка улыбалась ей. Водитель следующей в очереди машины нетерпеливо нажал на клаксон, и Санни медленно подъехала к окошку раздачи.

— Вот и все, что ты можешь сказать? — язвительно спросил он, поворачиваясь к ней. — Только «А-а-а»?

— Я… не знаю, что…

— Двенадцать семьдесят пять! — прокричал парень в окошко, протягивая ей белые бумажные пакеты.

— Что?

Парень закатил глаза:

— Двенадцать семьдесят пять! Поживее, дамочка!

— Извините. — Санни схватила пакеты и бросила их Джейкобу на колени.

Он выругался: горячо! Санни протянула парню двадцатку и, не дожидаясь сдачи, подрулила к ближайшей стоянке, где и затормозила.

— По-моему, ты обожгла мне…

— Извини, — сухо отрезала Санни. Из-за того, что она чувствовала себя дурой, она напустилась на него: — Сам виноват! Нашел где признаваться в любви — в очереди у закусочной быстрого обслуживания! Ты что же думал, я брошусь тебе на шею, хрустя маринованным огурчиком?

— С тобой как на вулкане! — Он порылся в пакете и швырнул ей гамбургер, завернутый в станиоль.

— Со мной?! — Она развернула гамбургер и откусила большой кусок. Однако в животе по-прежнему екало. — Это со мной как на вулкане?! А с тобой как, Хорнблауэр? То готов мне голову откусить, то признаешься в любви, то швыряешься!

— Заткнись и ешь. — Он сунул ей бумажный стаканчик.

Пусть он себе лучше язык откусит в следующий раз, когда захочется признаться ей в любви! Он сам не понимал, что на него нашло. Наверное, бензиновые испарения повлияли. Ни один мужчина в здравом уме не влюбится в такую упрямицу. Хочется верить, что с его разумом, несмотря на воздействие Санбим Стоун, ничего не случилось.

— Кажется, только что ты слезно просил, чтобы я с тобой поговорила, — заметила она, засовывая в напиток соломинку.

— Я никогда никого не прошу… тем более слезно.

Она развернулась к нему; глаза злорадно сощурились.

— Захочу — и будешь просить!

Джейкобу захотелось ее задушить: он понимал, что она права.

— А я думал, мы будем есть на ходу.

— Я передумала, — сухо ответила она.

Она так дрожала, что сейчас не смогла бы проехать и десяти метров. Но будь она проклята, если покажет ему свою слабость! Ей захотелось лягнуть его, но в машине это было невозможно. Тогда она отвернулась и стала смотреть вперед.

Санни ела и про себя ругала его за то, что испортил ей аппетит.

Подумать только — он признается ей в любви в очереди за гамбургерами! Очень стильно, очень возвышенно. Она побарабанила пальцами по рулю и не удержалась от вздоха. Романтично — сил нет!

Она осторожно покосилась на него. Застывший профиль, стальные глаза. Она видела его и в куда более взбешенном состоянии, но сейчас они слишком близко. И вдруг его лицо и даже его раздраженное молчание чрезвычайно растрогали ее. Через двадцать лет она улыбнется, вспомнив, как он произнес самые главные в жизни слова в самый первый раз!