Книга Четвёртый Рим, страница 65 – Таня Танич

— Ну, не так, чтобы и на всю жизнь…

— Че, принижаешь значение того самого первого раза?

— Я вообще не сакрализирую секс.

— Не сакра… что?

— Не сакрализирую. Не придаю ему какой-то особой одухотворённости и священности. Да, есть доля импринтинга при сильной эмоциональный связи, но для первого раза достаточно просто положительных впечатлений. Без обожествления и поклонения как на алтаре — ах, первый секс, от него зависит вся моя жизнь, это прямо самый важный день! Для меня день диплома будет самым важным, а не вот это вот всё.

— Капец, Женька! — приподнимаясь на локти, он смотрит на меня как на полоумную. — День диплома! Серьезно? Нет, всё-таки твой Шурик лошара. Это ж как херово надо было постараться, чтоб ты до такого додумалась. Импринтинг какой-то… Ты как наша училка по биологии — дети, секс это важный физиологический процесс. От него родятся дети. А у тебя — дипломы!

— Это разумный подход, Рома. Без иллюзий. Когда нет иллюзий — нет и разочарований.

— Ой, бля… — ещё больше злится он. — Выключи зануду!

— Выключу в обмен на твою историю. Ты обещал, помнишь?

— Я передумал, Женьк. У тебя такой подход, что ну его нахер. Щас разбирать меня будешь, диагнозов наставишь, этих… импритнигов всяких… — он не заканчивает мысль, потому что я, возмущённая таким вероломством поваливаю его на спину, и вцепившись руками в его руки, ору:

— Никаких передумал!!! Ты обещал!! Я тебе!! Тут! Душу выворачиваю! А ты… Давай, колись! Чего ты ржешь опять?!

Ромка, продолжая ухохатываться, только делает мне подсечку ногой и я падаю прямо на него как раз для того, чтобы услышать:

— Представь, что я Шурик. Не стесняйся, Женьк. Делай со мной, че хочешь. Сама. Как ты любишь.

— Да иди ты! — возмущённо отбрасываю его руки я и тут же понемногу отползаю. — Ничего не знаю, Гарипов. Сам развёл меня на такие откровения, и если сольёшься сейчас, никогда я тебе верить не буду. Ни в чем. Козел ты…

— Ладно-ладно. Я пошутил, ты что, повелась? — поднимаясь с пола, он садится напротив меня и сквозь спутанные волосы смотрит в глаза примирительно-весёлым взглядом.

— Пошутил он… — недовольно бурчу я. — Все, хорош отмазываться! Теперь и ты давай, хвастайся!

— Да хвастаться особо нечем, — говорит Ромка так просто, что мне становится просто жгуче интересно. Почему-то я уверена, что все его оды себе будут из разряда: «А потом я уделал ее так, что она за мной на коленях ползала» и уже готова издеваться, как он издевался надо мной и Шуриком. Тьфу ты! Да Сашей же! Вот прицепилось имя! И почему я с такой готовностью подхватываю все идеи и словечки от Ромки? Это жутко злит и немного пугает меня.

— Короче, она была меня старше.

— Классика жанра! — фыркаю я с плохо скрытой непонятной ревностью.

— Теперь ты будешь стебаться надо мной, да?

— Конечно. Не зря я страдала во время своего рассказа.

— Ладно, отрывайся, — снова с какой-то обезоруживающей мальчишеской простотой говорит Ромка, и мое желание ёрничать сразу сходит на нет. — Короче, пригласила она меня на квартиру, как взрослая.

— Ого, Ром! Квартира? Своя? Это же сколько лет девочке было?

— Да немного, лет девятнадцать. Она студентка была, а заодно и любовница какого-то важного мужика, он её содержал, а ей хотелось погулять.

— Вот почему я не удивлена? Ты влез в какой-то… криминальный треугольник, оприходовал любовницу… бандита! Ты не боялся, что тебе вообще по голове прилететь может?

— Не драматизируй, Женьк. Мне сразу было сказано — чисто секс и ничего личного. Хорошая девчонка была, правильная.

— С абсолютно цинично-потребительским отношением к людям, как я посмотрю, — снова не могу удержаться от язвительного комментария. — А так, конечно, да — мечта всех мужчин! Чтобы им предложили интим без обязательств!

— Ты опять говоришь как бабка, — подкалывает он меня. — Сама же сказала — не сакрализируешь секс, а тут прям раздуваешься от возмущения. А я такой подход уважаю — никакой долботни мозга, все честно порешали с самого начала и…

— И что?

— И вперёд, — довольно улыбается Ромка, явно вкладывая особый смысл в это своё «вперёд».

— А тебе сколько было?

— Шестнадцать.

— Офигеть! И что дальше?

— Я ей навешал лапши, что мне восемнадцать типа. И у меня дофига опыта, короче, я тоже студент, хочу провести неплохо время, все дела…

— Вот же трепло, — посмеиваюсь я.

— Ну, сама понимаешь, хорошая легенда делает всё, — и не думая спорить, соглашается Ромка. — А потом меня стало колбасить. Что она обо всем догадается, я облажаюсь, сделаю какую-то херню — хотя я порнухи пересмотрел тонны, знал, что где и как.

— Отличная идея, изучать женское тело по порно!

— Лучше, чем ничего, Женьк! Вот если бы твой Шурик хоть что-то подсмотрел, тебе бы не пришлось…

— Да отстань ты от Саши!!

— Ладно, ладно. Все, не злись. И я, значит, жесть в какой мандраж впал. Мне надо ехать, она уже ждет, а я тупо завис в коридоре, стою, трясусь, боюсь опозориться.

— И что дальше? — почему-то он кажется мне таким милым, когда рассказывает о своих страхах, а не только задирает нос.

— Ну, попустило потом. Поехал.

— Какой ты молодец! — абсолютно искренне вовлекаюсь в историю я, и тут он добавляет ключевой момент:

— И вискарь, который у бати из бара спер как успокоительное, тоже с собой взял. Вот это прям фатально было, Женьк. Потому что она меня тоже там с накрытым столом ждала, коньяк-бренди, не помню уже что. В общем, нажрался я знатно. Зато почти весь страх прошёл.

— И что? — не могу удержаться от «бабкиной» заботы я, пусть он и нещадно стебёт меня за такое. — Ты уснул прямо за столом, и ничего не вышло?

— Да как сказать, — он иронично приподнимает бровь. — Вышло. Я еще психовал слегонца, захотел произвести впечатление — и, короче, с перепугу как разогнался. Крутил ее во всех позах, которые мог вспомнить, и так, и так, и понимаю, что время идёт — а я пьяный, не могу остановиться. И хочу уже — а не могу. Я же не знал, что это бухло так действует. Ладно, думаю, если процесс не идёт к концу, будем продолжать. Ударно. Пару часов ещё. У меня уже спина болит, колени трясутся, я почти протрезвел! Девчонка моя уже такая — как раджа из мультика про антилопу: «Пощади! Довольно!»

Я понимаю, что это совсем не смешно, что я как психолог должна учиться слушать людей и не выносить оценок, пусть это даже личные разговоры — на них можно как раз тренироваться — но все эти мысли, не оставляют никакого следа в голове, и я смеюсь взахлёб, вместе с ним, живо представляя себе эту ситуацию.

— Короче, я был такой гордый собой, хоть и не кончил. Состояние, конечно, гадское, но спасала мысль — бля, я молодец! Вот это смог, вот это показал! А потом вижу — от меня её подружки шарахаются.