Онлайн книга «Чёрный город»
|
Фандорин подошел к двери, повернул выключатель, оглядел комнату. За исключением нокаутированного мальчишки, кажется, все мертвы… Гасым сидел все там же, на подоконнике. Только расстегнул черкеску и рассматривал дырку в боку. Оттуда, пачкая густую шерсть, толчками вытекала кровь. – Горячий, – сообщил гочи, лизнув ладонь. – Соленый. – Дай посмотрю. – Э, не надо. Богатырь выдернул из папахи клок, заткнул рану. – Аман-аман, – грустно сказал. – Я так «кольт» любил, а она стрелять не захотела. Судя по женскому роду, любовь к «кольту» закончилась. Гочи прошелся вдоль стульев, разглядывая оружие. С интересом взял в руки «веблей» – должно быть, никогда такого не видел. – Это мой, – сказал Фандорин. – Дай сюда. Гасым проворчал: – Как что хороший, сразу «мой». На, не жалко. Брезгливо взвесил на ладони «маузер». Прицелился – и вдруг высадил в стену всю обойму: одну пулю в центр, остальные кружком. – Ты что?! – вскричал Эраст Петрович, зажимая уши. – Мой знак. «Здесь был Кара-Гасым». Люди говорить будут. Юмрубаш, у тебя какой знак? – Никакой. Фандорин всё не мог успокоиться. Неужто операция провалилась и нить оборвана? – Вай, мне чужой слава не надо, – с укором молвил гочи. – Я только два армяне убил. Ты – четыре. Хотя один, может, русский, – прибавил он, кивнув на светловолосого. – Не четверых я убил. Т-троих. Надежда оставалась только на юнца. Эраст Петрович привел пленника в чувство двумя оплеухами, усадил на стул. – Ты кто? Откуда? – Гагик… Из Акны. Паренек, очень бледный, с трясущимися губами, в ужасе озирался на трупы. Увидел приближающегося гочи – зажмурился. – Я Кара-Гасым. Слышала? Не открывая глаз, мальчишка кивнул. – Она меня знает, – удовлетворенно заметил Гасым. – Далеко живет, в Карабах, а Кара-Гасым знает. Фандорин взял Гагика из Акны за тощие плечи. – Я буду з-задавать тебе вопросы, а ты отвечай. Честно. Иначе отдам тебя ему. Просто уйду и оставлю тебя с ним наедине. А скажешь правду – отпущу. Я человек слова. Если что-то пообещал, выполняю. Последняя фраза была произнесена специально для Гасыма. Теперь паренек смотрел на Эраста Петровича – с таким же ужасом, как раньше на гочи. – Молчи, Гагик, ничего Юмрубаш-ага не говори, – посоветовал Гасым. – Лучше я с тобой говорить буду. Бедняга всхлипнул и снова зажмурился. – Б-будешь отвечать? Кивнул. Тем временем Гасым с видимым удовольствием обходил поле боя. Каждому покойнику заглядывал в лицо, что-то приговаривал. Он был похож на садовода, любующегося великолепной клумбой. – Кто дал приказ прошлой ночью устроить з-засаду в Черном Городе? Чье задание выполнял Хачатур? – Я в Карабах ездил, письмо от Хачатура возил! Только вчера вернулся! Ничего не знаю, честное слово! Какое задание? Хачатуру никто ничего приказать не может! Паренек говорил по-русски грамотно. Возможно, учится в гимназии или реальном училище. – Не могу поверить, что вчера не было разговоров о засаде. Ваша шайка потеряла трех человек. Что ты слышал? Что говорили? – Ай, Аллах! – радостно возопил Гасым. – Этот живой! – Он схватил за шиворот окровавленного человека – тот захрипел. – Знаю тебя! Ты Леван из Сураханы! – Не убивай, – сипел раненый. – Сейчас и так умру, честное слово. Но гочи не оставил его в покое: схватил под мышки, поволок на середину комнаты. – Я слышал твои вопросы, Юмрубаш. Тоже буду спрашивать. Наклонился, что-то загудел вполголоса. Окровавленный взвизгнул: – Ай, всё скажу! Горло пусти! От этой картины Гагик застучал зубами – того гляди бухнется в обморок. Эраст Петрович решил зайти с другой стороны: – Про Хромого ты что-нибудь слышал? – Ка…ко…го хро…мого? – Из Черного Города. Он революционер или связан с революционерами. Раненый громко застонал – Гасым опять тряс его за шиворот. – Есть Селифанов, стрелочник, у него короткая нога. Через него можно оружие доставать, – быстро заговорил юный анархист. – Есть Хасан, сторож на бывшем заводе Мурсалиевых, Хачатур его не любит, убить хотел. Еще я один раз видел колченогого Зазу, он счетовод на степаняновских промыслах, Хачатуру раз в месяц платит, чтоб не трогали… А больше хромых не знаю. Черный Город большой… Гасым выпрямился, крякнул: – Э, совсем подохла! Ничего не делал, только тряс. Юмрубаш, она один вещь сказать успела. Не знаю, надо тебе, нет? – Что? – Перед засада Хачатур ходила к большой русский человек. Имя чудной – Дятел. Что это «дятел»? Птичка? Эраст Петрович сразу забыл о Гагике из Акны. Дятел? Горячо! Вот она, любовь к орнитологии! – Он еще что-нибудь сказал? Про Дятла. – Быстро подошел к раненому, попробовал пульс. Да, мертв. Гочи сокрушенно пожал плечами. – Ничего. Я спрашиваю: «Где эта Дятел?» Немножко плечи тряс – а из Левана душа ушел. Вернувшись к юнцу, Фандорин спросил: – При тебе когда-нибудь говорили о Дятле? Хачатур или кто-то другой? Гагик помотал головой, облизнул сухие губы. Он не отрываясь смотрел на медленно приближающегося Гасыма. – Он сказал п-правду, я это вижу. Учти, убивать его я не позволю. – Сам не стану. – Гасым пожал плечами. – Когда из Гагик вырастет гайл, тогда убью. – Кто вырастет? – Гайл. «Волк» по-ихнему. Однако отпускать пленного было нельзя. Дятел – скорее всего тот самый большевик, кого полиция называет «Одиссеем». Он ни в коем случае не должен узнать, что Фандорин жив. – Гагик никому не расскажет, – сказал Гасым, будто подслушав мысли. – Он отсюда домой пойдет, очень быстро. Ни с кем говорить не будет. И дома, в Агдам, тоже не скажет. – Причем тут Агдам? Он из Акны. – Это по-ихнему Акна, по-нашему Агдам. Гасым наклонился, взял парня за плечи, и плеч стало не видно. – Иди домой, Гагик. Про меня говори всем. Много говори. Про Юмрубаш молчи. Говори: Кара-Гасым один всех убил. Понял, да? – Понял… – прошептал парень. Зрачки у него были очень широкие, неподвижные. – Пиштя! Опрокинув стул, мальчишка с разбегу выскочил в окно и скрылся в саду – даже львов не побоялся. |