Книга Я хочу от него сына, страница 55 – Желана Соколова

— Все? — нетерпеливо уточняет бурильщик, стоило мне только взяться за полотенце.

— Почти, — киваю я, посмотрев в его прищуренные глаза, не отводя взгляда.

Ох, зря! Откровенная провокация с моей стороны на агрессию. Так и вижу ярко горящую вывеску с надписью «danger».

Он хватает меня за руку и чуть ли не волоком тащит в свою спальню, вталкивает в комнату, заходит следом и закрывает дверь, опираясь на неё спиной.

— Ну? — скрещивает руки на груди, испепеляя меня своими зелеными буравчиками.

Неосознанно тоже копирую его жест, прикрываясь руками. Шумно вздыхаю и сажусь на диван.

Ну, блин! Я, как всегда! Хочу, как лучше, а выходит…

— Что, ну? — выдавливаю из себя тупой вопрос.

— Не хочешь пояснить, что на тебя нашло?

И чего, собственно, злится? На то, что я первой решила поставить точку? Это же сугубо его прерогатива.

Хочется усмехнуться, но сдерживаюсь. Примет ещё за издёвку. С него станется.

Чешу лоб, мысленно подбирая правильные слова. Мозг перезапускается в аварийном режиме.

Я хорошо запомнила слова своего психолога: «Если хочешь быть услышанной, лучше сказать «я чувствую обиду» вместо формулировки «ты — козел».

— Что ты все время закатываешь глаза? — продолжает беситься Федя, так и не дождавшись от меня ответа.

— Любуюсь своими куриными мозгами, — огрызаюсь я. — Знаешь, еще со школы терпеть не могла геометрию, — снова смотрю на него и понимаю, что мой «жирный намёк» ушёл «в молоко»*.

Вот она главная ошибка всех людей! Мы так стараемся сохранить лицо, что-то из себя строим, говорим не то, что думаем. И оказываемся непонятыми, неуслышанными и еще виноватыми.

А какого хрена-то?! Сказала бы все, как есть и дело с концом.

Ну! Вот сейчас я ему скажу! Все ему припомню. Открываю рот, собираясь с мыслями, но Федор меня опережает.

— Ты! — шипит он, ткнув пальцем в мою сторону.

Ерошит свои волосы, срывается с места, вышагивая туда-сюда передо мной. Останавливается резко, снова посмотрев на меня. Его настроение меняется со скоростью сверхзвукового истребителя.

Гордо вскидываю подбородок, надеясь услышать что-то интересное. Мое тело, как натянутая до предела пружина, готовая в любой момент сорваться и выстрелить.

Упрямо поджимаю губы, глядя в расширенные глаза бурильщика. Мои, наверно, не меньше?

Сглатываю.

— Я считал тебя нормальной, — выдает он. — Я не перевариваю все эти женские загоны и истерики.

— Разве? — хмыкаю. — По-твоему, я сейчас истерю?

По-моему, главная истеричка здесь он. Благоразумно помалкиваю на этот счет. Во избежание, так сказать.

— Да! Поэтому и не понимаю, какой заёб нашел на твою голову?

Лучшая защита — это нападение. Вот я его еще ни в чем не обвинила, а он уже на меня наезжает.

Прелестно.

— Я люблю тебя, — опережаю его очередную тираду, решив забить «контрольный».

Может мое признание выбьет его из заезженной колеи?

Не-а, просчиталась.

И на фига я вообще брякнула по расставание? Испугалась слов о беременности? Отвлекла?

Ой, дура! Из меня тактик, как из г*вна — граната.

— Ты издеваешься? — щурится бурильщик, посмотрев со скепсисом на мое лицо. — Поэтому надо расстаться, да? После того, как я привез тебя сюда? Познакомил с родителями?

— А это что-то значит для тебя? — спрашиваю приглушенно.

Спокойно, Ева. Спокойно.

Держусь за живот инстинктивно. Мне нельзя нервничать и волноваться. Дышу через нос, прикрыв глаза, пытаясь выровнять пульс.

По судорожному вздоху и молчанию бурильщика, понимаю, что, «значит».

Он обижен.

Да твою дивизию!

Еще немного покумекав, осознаю, что я сейчас оказалась где-то наравне с Миланочкой. То есть, я для него теперь тоже как эта предательница. Я ж его бросаю.

Какие, мля, мужики ранимые. Зато, когда сами плюют в душу, так нормально все.

— Квиты, да? — усмехается злорадно, прервав затянувшеюся паузу.

Моргаю недоуменно, потом догоняю, вспомнив нашу переписку: «Дурнушка» — «Сам дурак».

— Ты о чем? — решаю уточнить, что правильно поняла.

— Ну, как же? Приехала, добилась своего, одержала верх. Для тебя же главное, чтобы за тобой осталось последнее слово. Теперь вот финальный штрих. Главное, не тебя бросили, а ты. Браво, детка!

— Нет! Федь, ты не понял, — пытаюсь возразить, но он уже меня не слушает.

Вот, Ева, очередные грабли со звоном припечатали тебе в лоб.

Нормально поговорить? Без истерик? Ха. Надо было учитывать еще эмоции противоположной стороны.

Адекватного диалога к моему сожалению, опять не вышло. И главное, я так и не поняла, почему так все перевернулось с ног на голову?

А «бомбалейло-о-о-о» Федю накрыло не по-детски.

— Сразу же понял тогда, что с тобой ничего не получится, — озвучил очередное откровение он.

— Какой ты скорый на выводы, роднуль, — качаю головой. — Чуть не так и сразу: «пошла в жопу». Зачем тогда приезжал? — сжимаю кулачок до побелевших костяшек. — Мне Люба все рассказала о нашей «случайной» неслучайной встрече.

— Подумал, что ошибся. Оказалось, нет. Три раза уже… подорвался.

Бедный медвежоночек. Подорвался он. Аж три раза!

Вот такая я, оказывается, мерзавка в кубе!

— То есть, ты считаешь, что я просто приехала взять реванш? — поинтересовалась с сомнением. — Ну да, «на мне, как на войне», — усмехаюсь, тут же сама себе отвечая.

Цивилизованно «расстаться друзьями» не вышло.

Хрен с ней, с Миланой! Разве это теперь имеет значение?

— Ну, что ж? Прости, что ли? И прощай! — поднимаюсь решительно с дивана, хватаю ноутбук, пытаясь затолкать его в свою сумку-чемодан на колесах.

И даже удается это сделать с первого дубля. Фу-х!

Быстро оглядываюсь по сторонам, чтобы ничего не забыть.

Дурацкий день, дурацкий праздник. И расставание дурацкое.

От прежнего спокойствия не осталось и следа. Я живой человек и ничто человеческое мне чуждо.

Хочется нормально проораться, поистерить и стукнуть чем-нибудь тяжелым по башке этого болвана.

Только сильные установки, прикрученные, кажется, гайками на подкорке, не дают мне сорваться сейчас в штопор.

— Что ты делаешь?! — удивляется он.

— Собираюсь.

— Куда?