Книга Не мой вариант, страница 32 – Ильза Мэдден-Миллз

Не знал, что способен так широко разинуть рот!

– Ты преувеличиваешь!

– Увы, нет. Я выволокла детину весом в сто восемьдесят фунтов из пруда, дотащила его до своей машины – почему мы не сразу в нее погрузились? У меня в башке был туман, у него и того хуже. Решили, наверное, срезать через поле. Его дом уже рядом, и тут коп останавливает меня за превышение скорости. Пока я тащила Бобби Рея из пруда, он по неуклюжести расквасил мне кулаком нос. Коп видит, что творится в машине, видит кровь – и вызывает «Скорую». Мы проводим ночь в приемном покое больницы.

Жизель грустно смотрит на венок.

– Теперь он женат, у него ребенок – разобрался, значит, где находится вагина. Самая забава в другом – сейчас я могу считать это настоящей комедией: я так и не сообщила ему о его промашке! Он до сих пор думает, что сделал меня там, в сене, женщиной. – Она хихикает. – Ты бы себя видел! Хорош давиться, Дев, смейся! Это же ужас как смешно!

У меня чуть не лопается рот от улыбки, от смеха мне трудно говорить.

– Это худшая… худшая история про неудачный секс, какую я когда-либо слышал! – Я сгибаюсь пополам, держась за живот. – Да уж, самое что ни на есть проклятие! Тебе нужен… кто-то.

Она делает реверанс.

– Я провожу здесь каждый свой день рождения, веселись не хочу! Когда и где был твой первый раз?

– В том самом автокинотеатре, в кузове моего старого грузовичка, с особой на три года меня старше. Там было закрыто, но у меня были ключи от ворот.

– Есть что вспомнить?

Если честно, я толком не помню. Знаю точно, что слишком быстро кончил, но оперативно реабилитировался.

– У тебя будет, Жизель. Главное, чтобы парень был к тебе неравнодушен. Не спеши.

Она смотрит на венок, шевеля губами.

– Как скажешь. – Она светит фонарем на картонные коробки, открывает их, достает посуду.

– Выноси. – Она указывает на одну из коробок. Я, подчиняясь ей, ставлю коробку за распахнутыми воротами амбара, рядом с пеньком.

Подпевая песне «Body Like a Back Road», она достает из коробки две пары защитных очков.

– Тащи из «Хаммера» клюшку. Сейчас здесь чертям тошно станет.

Я делаю так, как она велит, и возвращаюсь, помахивая клюшкой и гадая, что еще она выкинет.

– Подержи мое пиво.

– Лозунг реднека, очнувшегося в больнице. – Я беру у нее бутылку, она опускает на глаза очки, водружает на пенек белую кружку и хватает клюшку.

– Отойди. – Жизель пятится, выгибает спину, делает уверенный замах.

– Первый удар посвящается моему кретину-консультанту. Он, видите ли, считает, что женщины не ровня мужчинам!

От ловкого молниеносного удара чашка разлетается вдребезги, осколки летят во все стороны.

Я издаю восхищенный свист.

– Вот черт!

Ее ворчание означает, надо думать, триумф. Теперь на пеньке стоит старая синяя ваза.

– А это тебе, Престон, сволочь и обманщик!

Осколки фарфора улетают куда-то за поле.

Я издаю вопль торжества.

Она прикладывается к пивной бутылке. Я не спускаю с нее глаз.

– В чем дело? – спрашивает она, теребя клюшку.

– Мечты о такой деревенской девчонке у кого угодно кончатся поллюцией, ты в курсе? Мы в темном сарае, звучит музыка кантри, на тебе убийственные шорты…

Она задорно качает бедрами, болтая бахромой.

– Я их постирала. Купила другие, но эти мои любимые.

– Ты спортсменка? – Я отбираю у нее бутылку и наблюдаю, как она целится клюшкой в банку из-под конфет на пеньке. Она – сама уверенность, стремительность, изящество. Иначе говоря, горячая штучка.

– Я играла в волейбол. Подумывала даже о стипендии, но решила, что это помешает учебе в колледже.

– Я выбрал другое направление: отверг диплом в пользу зачисления в футбольную команду. В учебе я никогда не блистал. Почти все время отнимала игра.

Она наклоняет голову набок.

– Тебя тревожит, что ты не доучился?

– Мне всегда хватало футбола. – Я поддеваю носком кроссовки камешек.

– Но?.. – Она опирается на клюшку.

Я качаю головой.

– Даже не знаю… Вроде бы жизнь удалась, но мне жаль, что я недостаточно старался. – Я пожимаю плечами. – Да, у меня есть ощущение, что люди вокруг образованнее меня. Джек – и тот окончил университет с отличием.

– Где коренится эта неуверенность? – Клюшка забыта, теперь все внимание посвящено мне.

Я усмехаюсь. Сейчас не стоит в это погружаться.

– Что-то я не вижу поблизости тренера, доктор Райли. Не надо меня анализировать, лучше нанесите новый удар.

Она изучает меня.

– Ты цитируешь Карла Сагана, у тебя свой бизнес. По статистике, ты – лучший распасовщик во всей Лиге. Разве кто-нибудь сомневается в твоем уме? Кто-нибудь тебя унижает? Если такие есть, назови их, я с ними разделаюсь.

– Какая ты свирепая! – говорю я со смехом.

– Когда тебя задевают, я свирепею.

Я притворно ухмыляюсь.

– Чувствую, это была женщина. Кто такая? – У нее поджаты губы, кулак уперт в бедро. Ни минуты не сомневаюсь, что она выследила бы мою бывшую и не дала бы ей спуску. – Давай, выкладывай! Я рассказала тебе про Бобби Рея, а ты отделался всего двумя словами о твоем первом разе. За тобой должок: вон, сколько я на тебя вывалила!

Я открываю рот, но захлопываю его, так ничего и не сказав. Надо быть с ней откровенным, это же Жизель, она привезла меня в свое секретное место, и эта девушка мне нравится… черт, не так, если она мне и нравится, то по-другому… Не могу, и все тут. Я озадаченно жую нижнюю губу.

– Дев?

Я вскидываю руки.

– Ее звали Ханна. Я положил на нее глаз в самом начале первого курса, на студенческой вечеринке. Она выглядела недотрогой, и я стал ее преследовать: поджидал после занятий, слал эсэмэс, все такое прочее. Мне хотелось перестать о ней думать, но где там… – Я тяжело вздыхаю. – Умная, готовилась учиться на врача – и деньги, семейные деньжищи… Она не принадлежала к моему кругу, не любила тусовки, не смотрела футбол. В конце концов я ее переубедил, у нас вспыхнула любовь. Ей было не важно, что я живу и дышу футболом, мне – что она столько времени проводит в библиотеке. Когда мы оказывались вместе, что-то щелкало. План был такой: меня зачисляют в команду, она начинает учебу в медицинском, мы женимся, как только возникает возможность.

Я издаю хриплый смешок.

– В начале последнего курса она ушла от меня к сокурснику-медику, классическому ботану: руки-крюки, от улитки не убежит, но ей понадобился именно такой. Встретила кого-то умнее меня и поняла, что со мной у нее не будет будущего. В весенние каникулы они поженились, а я улетел в Кабо-Сан-Лукас и напился там так, как никогда не напивался ни раньше, ни потом. Целую неделю тонул в текиле и в бикини. После этого я не оглядываюсь назад. Она меня бросила – как и все остальные.