Книга Сделка с профессором, страница 151 – Полина Краншевская

Эдман цепким взглядом окинул Сонар и про себя отметил, что она невообразимо бледна, а глаза подернулись печалью и припухли от слез.

– Доброе утро, Беатрис, – ответил он насторожившись. – Располагайся.

Медин Симпел помог дайне устроиться напротив господина и принялся раскладывать по тарелкам овсяную кашу, творожное суфле и яичницу с беконом. Беатрис попросила для себя немного суфле и чай. Эдман отпустил дворецкого и пожелал Бетти приятного аппетита.

Покончив с едой, он спросил:

– Как вчера все прошло?

Беатрис догадалась, что глава департамента не стал волновать друга ее состоянием, и проговорила:

– Максис Метикул беседовал со мной в допросной, и я с помощью браслета подавала сигнал, если ответ был положительным. Жандармы действительно схватили его. Я своими глазами видела его в соседней комнате.

– Метикул? – удивился Эдман. – Ты не ошиблась?

– Нет. Мне его Фрэнк представил. А в чем дело?

– Странно, – протянул максис Джентес. – Я знаком с этим господином. Пять лет назад я командовал полком императорской гвардии, и мы попали в ловушку айсарийских пиратов. Тогда погибло много воинов, но около половины смогли спастись. Так вот, Метикул служил в военном следственном комитете и вел дознания по этому делу. Он считается лучшим среди своих коллег. И я не думаю, что он перешел на службу в жандармерию. Поэтому мне не совсем понятно, почему именно он занимается делом Атли Баренса.

Беатрис пожала плечами и с раздражением отозвалась:

– Вокруг этого дела вообще много странностей. Его схватили всего несколько дней назад, он был тяжело ранен и до сих пор не совсем здоров, а герцог Серпентас сказал, что скоро будет готов указ о смертной казни.

– Что? – ушам своим не поверил Эдман. – Как казнь? Ты уверена?

– Он сам сказал. После допросной Фрэнк отвел меня в кабинет максиса Иксли, и там как раз был герцог. Кажется, они обсуждали что-то важное.

Эдман задумался и потер привычным жестом гладковыбритый подбородок.

– Значит, Серпентас лично курирует это дело, – пробормотал он. – Видимо, Вил раскопал что-то связанное с заговором.

Бетти не ожидала, что он так спокойно отнесется к известию о высшей мере наказания, и в негодовании выпалила:

– Ну и что, если он связан с какими-то интригами?! Разве это повод, чтобы расщеплять человека?!

Эдман с изумлением посмотрел в рассерженное лицо Сонар, не понимая причин ее гнева.

– Это обычная кара для любого государственного преступника, – все же счел нужным пояснить он. – Никто не имеет права даже мысли допускать о нанесении вреда императору.

– Это жестоко и глупо! – отрезала она. – Можно подумать, если его сослать на рудники, у него будет возможность причинить кому-то вред.

– Шанс на жизнь еще нужно заслужить, – с угрюмым видом отозвался Эдман, сочтя поведение дайны возмутительным и взбалмошным. – Тот, кто позволил себе покушаться на незыблемые устои государства, достоин только смерти.

Кровь прилила к щекам Бетти, и она вскочила из-за стола.

– Возможно, не всех устраивают эти самые устои, – процедила она, сжимая кулачки. – Что ж теперь каждого казнить?

– Ты соображаешь, что говоришь?! – вскричал Эдман, поднимаясь и стискивая тканевую салфетку. – Или ты сочувствуешь заговорщику?!

– Да! – заливаясь слезами, закричала Беатрис. – Мне невыносимо жаль его! Нельзя расщеплять людей! Это ужасно! Отвратительно! Бесчеловечно!

И она бросилась вон из покоев, чуть не сбив с ног дворецкого, вошедшего, чтобы прибрать со стола.

– Господин… – в растерянности выговорил медин Симпел. – Я могу чем-то помочь?

– Нет! – рявкнул Эдман. – Ей только хорошая порка поможет. Бестолковая девчонка!

Он швырнул белоснежную салфетку на стол и ушел в спальню, громко хлопнув дверью.

– Ну и дела, – с ошарашенным видом пробубнил дворецкий. – Эх, права была Вафия. Свора собак – к ссоре. Что теперь делать?

Эдман ходил по комнате из угла в угол и не мог успокоиться.

«Жаль ей! – думал он. – Что ж тогда умоляла спасти ее? Сидела бы возле него и помалкивала. Так нет, сбежала, помогла поймать, а теперь слезы льет».

И тут ему на ум пришла настоящая причина поведения Беатрис.

«Она любит его! – с поразительной ясностью осознал Эдман и почувствовал, как эта мысль камнем легла на сердце, лишив возможности биться свободно. – Несмотря ни на что, любит и не может смириться с тем, что его казнят».

Услужливое воображение тут же подкинуло образ Атли Баренса, держащего в объятиях трепещущую Сонар, а в памяти всплыли данные отчетов доктора Хрюста, где он указывал, что Беатрис поили особым зельем, усиливающим половое влечение.

– Демоны их задери! – проскрежетал Эдман и запустил пальцы в волосы, не зная, как избавиться от мучительных дум.

Медин Симпел не мог оставить своего господина в столь возбужденном состоянии и, сложив на поднос посуду, решил напомнить ему об очередном приеме предписанного доктором Хрюстом зелья, надеясь, что снадобье подействует на него успокоительно. Он постучал в дверь спальни, но ответа так и не дождался. На свой страх и риск дворецкий вошел внутрь. К его несказанному удивлению он увидел максиса Джентеса меряющего широким шагом комнату, но при этом его хромота куда-то исчезла. 

– Господин! – воскликнул медин Симпел, хватаясь на горло, где неожиданно встал комок. – Вы… Вы…

– В чем дело? – прорычал Эдман замерев.

Дворецкий схватился за стену и, задыхаясь от волнения, выдавил:

– Вы больше не хромаете, максис Джентес. Нога...

Эдман окинул себя недоверчивым взглядом, но, естественно, ничего необычного не заметил. И тут до него дошел смысл слов дворецкого, и он прошелся по комнате, внимательно следя за каждым движением.

– Не может быть, – глухим севшим голосом пробормотал он. – Это невозможно.

Он принялся шагать все быстрее и быстрее, потом бросился к двери и помчался по лестнице вниз, вылетел в парк перед домом, даже не потрудившись накинуть пальто, и понесся что есть мочи по расчищенным дорожкам прямо в домашних туфлях.

Высокое, золотисто-огненное солнце сияло в безоблачном небе и, искрясь в снежном покрове деревьев, газонов и клумб, слепило глаза. Морозный воздух бодрил не хуже самого крепкого кофе, и изо рта Эдмана вырывался пар. Стонавший всю ночь ветер стих, и стук подошв туфель по мощеным камнем дорожкам разносился вокруг.

Эдман бежал и не мог поверить в то, что способен двигаться без единого признака ненавистного увечья. Ему донельзя захотелось увидеть изуродованную ранением ногу, и он ринулся обратно в свою комнату.

На лестнице ему попался медин Симпел, Эдман схватил дворецкого за плечи и, как следует тряхнув, выдохнул: