Онлайн книга «Посмертный портрет»
|
– Вы пользуетесь ею постоянно? – О господи, смотря для чего. В некоторых случаях применяю «Борнейз 6000». Когда есть настроение, вытаскиваю «Хассельблад 21». Вы что, пришли за лекцией по фотографии? – А «Хайсермен Диджи Кинг»? – Кусок дерьма. Для любителей. О боже… – Послушайте, Хастингс, – небрежно сказала Ева, – вам действительно нравится таскаться за людьми? Преследовать красивых женщин и фотографировать их? – Я фотограф. Этим и занимаюсь. – Вас дважды задерживали за преследование. – Чушь! Дерьмо! Черт побери, я художник! – Он наклонился вперед. – Послушайте, они должны были сказать мне спасибо за то, что я счел их интересными. Разве роза выдвигает обвинение против поэта, который запечатлел ее образ? – Может быть, вам следовало бы щелкать цветы? – Моя специальность – лица и фигуры. И я не «щелкаю», а создаю образы. – Он презрительно махнул рукой. – В первом случае я заплатил штраф, во втором – привлекался к общественным работам. Но в обоих случаях мои портреты обессмертили этих глупых и неблагодарных женщин. – Значит, именно этого вы и ищете? Бессмертия? – Оно мне и так обеспечено. – Хастингс пристально посмотрел на Пибоди, одним движением навел камеру и спустил затвор. – Пехотинец, – сказал он и сделал еще один снимок, прежде чем Делия успела моргнуть. – Хорошее лицо. Прямое и открытое. – Я думаю, мне следовало немного втянуть щеки. Вот так, – продемонстрировала Пибоди. – От этого скулы кажутся выше, а… – Бросьте. Прямота облагораживает. – Но… – Прошу прощения. – Ева, до сих пор проявлявшая героическое терпение, подняла руку. – Вернемся к нашим баранам. – К каким баранам? К бессмертию? – Хастингс пожал плечами, напоминающими горы. – Оно у меня и так есть. Более того, я его дарю. Художник и его модель! Эта связь более интимна, чем секс и родственные узы. Ее можно назвать духовной интимностью. Ваш образ, – сказал он, постукивая пальцем по камере, – становится моим образом. Мое зрение и ваша реальность, совпавшие во времени. – Угу… И вы выходите из себя, когда люди не понимают и не ценят того, что вы им предлагаете? – Конечно, выхожу. Люди – идиоты. Болваны. Все как один. – Значит, вы тратите свою жизнь на то, чтобы обессмертить идиотов и болванов? – Да. И делаю их лучше, чем они есть. – А что они дают вам? – Удовлетворение. – В чем же заключается ваш метод? Вы снимаете их в студии, в профессиональной обстановке? – Иногда. А иногда брожу по улицам и ищу лицо, которое меня вдохновит. Но для того, чтобы прожить в этом продажном мире, приходится идти на компромиссы. Делать портреты на заказ, снимать свадьбы, похороны, детей и так далее. Но я предпочитаю работать со свободными руками. – Где были ваши руки и все остальное вечером восьмого августа и утром девятого? – Какого черта?! Откуда я знаю?.. – Подумайте как следует. Позавчерашний вечер, начиная с девяти часов. – Работал. Здесь и у себя в квартире. Делал монтаж. Глаза человека. Глаза с момента рождения до момента смерти. – Интересуетесь смертью? – Конечно. Без нее жизни не бывает. – Вы работали один? – Абсолютно. – После девяти с кем-нибудь разговаривали, кого-нибудь видели? Хастингс оскалил зубы. – Я уже сказал, что работал. Терпеть не могу, когда меня отвлекают! – Значит, вы были здесь один. Весь вечер. Допоздна. – Вот именно. Думаю, я работал примерно до полуночи. На часы не смотрел. Возможно, выпил, а потом принял горячую ванну, чтобы расслабиться и уснуть. Лег в постель около часа. – Хастингс, у вас есть транспортное средство? – Не понимаю вопроса. Конечно, есть. Мне же нужно ездить в город. Или, по-вашему, я должен зависеть от общественного транспорта? У меня есть машина и четырехместный фургон, который используется в случаях съемок на местности, когда требуются помощники и оборудование. – Когда вы впервые встретились с Рэйчел Хоуард? – Это имя мне незнакомо. Ева встала и подошла к Пибоди: – Квитанции! Пибоди тут же перестала втягивать щеки. –Две. Она дважды пользовалась кредитной карточкой, совершая небольшие покупки. В июне и в июле. – О'кей. Теперь допроси тех двоих. Напугай их как следует. – Это мое любимое занятие. Ева вернулась к табуретке. – Рэйчел Хоуард являлась вашим постоянным покупателем. Вы должны ее помнить. Хастингс фыркнул: – Я не имею дела с какими-то дурацкими покупателями! Нанимаю для этого других! – Может быть, это освежит вашу память. – Ева достала любительский снимок, сделанный в круглосуточном магазине, и протянула его Хастингсу. Последовала заминка. Очень короткая, но Ева ее заметила. – Хорошее лицо, – небрежно сказал он. – Открытое, наивное, юное. Но я ее не знаю. – Неправда. Вы узнали ее. – Я ее не знаю, – повторил Хастингс. – Попробуйте еще раз. – Не сводя с фотографа глаз, Ева протянула ему посмертный портрет. – Почти гениально, – пробормотал он. – Почти… – Хастингс встал и подошел к окну, чтобы получше рассмотреть фотографию. – Композиция, ракурс, нюансы… Юность, свежесть и открытость еще присутствуют, но она мертва. – Почему вы так говорите? – Я иногда фотографирую мертвых. Люди, присутствующие на похоронах, хотят сохранить о них память. Так что смерть я знаю. – Он опустил фотографию и внимательно посмотрел на Еву. – Вы думаете, я убил эту девушку? Действительно так думаете? Ради чего? – Скажите сами. Мне ясно одно: вы знали Рэйчел. – Ее лицо мне знакомо. – Он снова посмотрел на портрет и облизал губы. – Но лиц так много… Она похожа на… Я видел ее раньше. Где-то видел… Хастингс подошел к креслу и грузно опустился в него. – Я где-то видел ее лицо, но эту девушку не знаю. Зачем мне убивать незнакомого человека, если меня раздражают многие, но при этом все они живы и здоровы? По мнению Евы, это был чертовски хороший вопрос. Она билась с Хастингсом еще пятнадцать минут, потом на время оставила его в покое и взялась за молодого помощника. – О'кей, Динго, чем вы занимаетесь у Хастингса? |