Онлайн книга «Никто не видел Мандей»
|
Мисс Валенте прикусила нижнюю губу. – Она дома, Клодия. – Что? – Социальная работница сказала, что Мандей дома. – Нет! Ее нет дома. Это вранье! Если б она была дома, то позвонила бы мне! Правда? * * * – Да, юная леди? Чем я могу вам помочь? – спросил сидящий за высоким столом офицер, когда я вошла в здание полицейского участка. Этот участок находился в десяти минутах ходьбы от дома Мандей, и я выбрала его нарочно: здесь наверняка привыкли иметь дело с обитателями «Эд Боро». «Найти Мандей. Найти Мандей. Найти Мандей». Мама и папа не стали бы слушать, от мистера Хилла не было никакого прока, но в рассказе социальной работницы что-то было не так. Будь Мандей дома, она обязательно позвонила бы мне. Я не могла снова явиться туда, не влипнув в неприятности, но полиция, несомненно, могла. Я откашлялась и постаралась говорить, как настоящая взрослая. – Да, здравствуйте. Я к вам насчет подруги, она живет в «Эд Боро». Мне кажется, она попала в неприятную ситуацию. Не мог бы кто-нибудь сходить к ней домой? – В неприятную ситуацию? – Она не ходит в школу, и никто ее не видел. Офицер нахмурился. – Значит… она пропала? Слово «пропала» прозвучало, словно удар тяжелой ладони по барабану-конга. – Нет-нет, – выдавила я. – Она не в том смысле пропала. Она… э-э… я просто не знаю, где она. – Что вы имеете в виду под словами «не в том смысле»? Высокий лысеющий мужчина в черных брюках и белой офисной рубашке подошел к нам и остановился возле стола, улыбнувшись мне. – Не беспокойся, Уоррен, я займусь этим, – сказал он, придерживая под мышкой стопку папок. – Пройдемте, юная леди, нам нужно поговорить. Я детектив Карсон. А как вас зовут? – Клодия, – ответила я, следуя за ним к его рабочему столу. – Хорошо, Клодия, я слышал, вы упомянули, что ваша подруга пропала. Вы не хотели бы рассказать мне, что именно произошло? Я сообщила детективу все. Что Мандей не ходит в школу с самого начала учебного года, что ее мать и сестра ведут себя как-то странно. В течение всего моего рассказа детектив кивал, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе. Разве он не должен делать записи или что-то в этом роде? – Вы разговаривали об этом со своими родителями? – В некотором смысле. – Понятно, – он откашлялся. – Скажите мне, почему вы так твердо уверены, что ее нет дома? Вы были внутри? – Нет. Но ее там нет, я точно знаю. И ее мама постоянно твердит, что Мандей нет дома. – Может быть, она теперь живет у какого-нибудь другого родственника… Возможно, у отца. Я покачала головой. – Нет. Она сообщила бы мне. Он улыбнулся. – Что ж, иногда семейные дела остаются внутри семьи. – Нет, это не тот случай, – возразила я. – Между нами нет никаких тайн. – Хм-м… ладно. Допустим, она действительно пропала без вести. Не знаете ли вы, сообщала ли ее мать об исчезновении дочери? Опять это слово. «Пропала». Почему оно звучит, как визг тормозов перед столкновением машин? – Э-э… нет. Ее мама не стала бы этого делать. Он нахмурился. – У них какие-то проблемы дома? – Просто… как у всех. – Хорошо. Возможно ли, что она сбежала из дома? – Что? Нет, она не бросила бы меня… вот так. Он пожал плечами. – Иногда девушки предпочитают сбегать от своих проблем, а не просить помощи. Мне хотелось крикнуть «нет», но потом я подумала о синяках на теле Мандей, и мой язык примерз к небу. Карсон вздохнул и потер лысину. – Клодия, я хочу кое-что вам показать. Следуйте за мной. Мы прошли в вестибюль участка к большой доске объявлений, висящей у двери. Она была сплошь увешана объявлениями о пропаже людей – с именами, датами, возрастом и фотографиями. Глядя на эту стену радостных, улыбающихся лиц, я не могла не прийти к вопиющему выводу: на этой доске были только фотографии девушек. И все они были похожи на Мандей. – Здесь есть ваша подруга? Я затаила дыхание и снова окинула доску пристальным взглядом. – Нет. Но она не пропала без вести, как эти девушки. Или… я не знаю… – Я хочу, чтобы вы как следует рассмотрели эту доску, – жестким тоном произнес Карсон. – За последние несколько месяцев поступили сообщения о пропаже десятка девушек – примерно пятьдесят в неделю. Предполагалось, что это похищения, но большинство из них просто сбегали из дома, потому что им не разрешали делать все, что они хотят. – Но разве вам не полагается все равно искать их? Он открыл было рот, затем снова закрыл и откашлялся. – Да. Но, Клодия, я хочу, чтобы вы запомнили: когда вы приходите в полицейский участок и заявляете, будто ваша подруга пропала, это означает, что мы, офицеры, должны заняться ее поисками и отвлечься от всех этих девушек. Девушек, которые действительно могут быть в беде. Я отвела взгляд, чувствуя, как слезы жгут мне глаза. – Так вот, если ваша подруга действительно пропала и ее нет на этой доске, то подать заявление о пропаже может только кто-то из родителей. И если мать не стала этого делать, остается только ее отец или назначенный законом опекун. Я втянула воздух, стараясь не заплакать. Все искали этих девушек, и только я одна искала Мандей. * * * – Честное слово, твой отец каждый год покупает самую большую елку и ждет, что мы управимся с ней в одиночку! – Мама стояла на стремянке, вытянув руки в попытке подвесить фигурку эльфа на одну из верхних веток нашей рождественской елки. – То ли елка в этом году выше, чем в прошлом, то ли я съеживаюсь. Я сидела на полу в окружении наполовину неработающих елочных гирлянд и коробок с украшениями и цепляла к шарикам и фигуркам новые петельки взамен старых. Из динамиков звучали любимые мамины душевные рождественские альбомы: Нэт Кинг Коул, «Джексон 5», «Темптейшнс», Ванесса Уильямс. – Ты никогда и не была особо высокой, – засмеялась я, разматывая клубок лент. – Так с матерью не разговаривают, – она ухмыльнулась в ответ. – Ладно, давай следующее. Я вскочила, подавая ей двух деревянных Щелкунчиков. Елка уже была увешана снеговиками, балеринами, чернокожими Санта-Клаусами и стеклянными карамельными тросточками. Мама любила Рождество, а значит, елка должна была быть идеальной, иначе это уже будет не праздник. |