Книга Пляска богов, страница 31 – Нора Робертс

— Скорее всего, вампиры бросили машину и укрылись от солнца в лесу.

— Да. — Губы Блэр растянулись в мрачной улыбке. — По крайней мере, сейчас мне есть чем заняться. Схожу за оружием.

— Я с тобой.

Она вошла в лес с арбалетом и дротиком в руках, вглядываясь в тени и сама двигаясь, словно тень. На развилке тропы они с Хойтом разделились, и каждый углубился в лесной полумрак, перемежавшийся с пятнами света.

Одного Блэр обнаружила на покрытой мхом земле — съежившись, вампир прятался в глубокой тени. «Мальчишка», — отметила она. Ему было не больше восемнадцати, когда он умер. По одежде — дырявые джинсы и вылинявшая толстовка — Блэр догадалась, что парень, скорее всего, был студентом и путешествовал автостопом.

— Мне очень жаль, — сказала она.

Вампир зашипел и пополз, пытаясь укрыться за стволом дерева.

— Давай. Думаешь, я тебя не вижу? Не заставляй меня приближаться.

Она не услышала, а скорее почувствовала движение сзади. Повернувшись вполоборота, Блэр опустила правое плечо и когда второй вампир прыгнул ей на спину, перебросила его через себя.

Это оказалась девушка, примерно того же возраста, что и студент, но более резвая.

— Парочка, значит? Да, не повезло вам.

Девушка бросилась на нее, и Блэр опустила арбалет. Ей хотелось не просто убить, поняла Блэр, — ей была нужна драка.

Она блокировала удар ногой, подставив бедро, а второй удар пришелся в поясницу. Достаточно сильный, чтобы сбить ее с ног. Он приземлилась на руки, оттолкнулась и, выпрямившись, впечатала каблук ботинка в лицо вампира.

— Ага, урок кикбоксинга? — Блэр заметила странное выражение глаз девушки, которая бросилась на нее, и они стали обмениваться ударами. Она голодна, поняла Блэр, вспомнив о холодильнике в машине. Это от отчаяния.

Затягивать бой — значит продлить мучения девушки. Дождавшись следующей атаки, Блэр выхватила дротик и проткнула сердце врага.

— Сучка. Глупая сучка! — крикнул тот, что прятался за деревом, и сильный акцент, выдававший уроженца Нью-Джерси, [17] удивил Блэр.

— Которая из нас?

Вампир прыгнул, и Блэр перенесла вес тела на пальцы ног, однако враг бросился бежать.

— Что ж, пожалуйста. — Она подняла арбалет и всадила стрелу в сердце вампира.

Услышав какой-то шорох за спиной, Блэр резко обернулась, но затем расслабилась, увидев торопящегося к ней Хойта.

— У меня только один, — сказал он.

— Здесь двое. Наверное, есть еще, но остальные прячутся в чаще. Нужно возвращаться — может, есть вести о Ларкине.

— Я ничего не чувствую, но не чувствую и его смерти. Ларкин умен и хитер, Блэр, — ты же видела, что он сделал с колесами машины.

— Да, ослом его не назовешь, хотя парень и может без труда превратиться в него.

— Я знаю, что такое тревожиться за жизнь дорогого тебе человека. — Пока они шли к дому, внимательный взгляд Хойта скользил по деревьям и кустам. — Мы можем защитить друг друга, но не оградить от опасности. Гленна объяснила мне разницу.

— Мне еще никогда не приходилось ни за кого так переживать. Наверное, я не очень умею это делать.

— Можешь не сомневаться, это умение приходит очень быстро.

Выйдя из леса, они заметили Мойру, опрометью бросившуюся к ним, словно она спасалась от огня. Лицо ее светилось радостью, и страх, все это время не отпускавший Блэр, наконец отступил.

— Он возвращается! — крикнула Мойра. — Ларкин возвращается.

— Ну вот. — Хойт обнял Блэр за плечи и облегченно вздохнул. — Умение переживать сегодня тебе больше не понадобится.

Все силы уходили на то, чтобы сохранять облик сокола, держаться в воздухе. Боль и усталость были невыносимы. Ларкин понимал, что потерял довольно много крови, но не мог сказать сколько. Он чувствовал нестерпимое жжение на шее, в месте укуса вампира.

Когда после восхода солнца Ларкин вернул себе человеческий облик, поблизости никого не было — ни людей, ни вампиров. На сланце виднелась кровь, причем не только его. Хотя и не так много — если бы всех, кого он освободил, убили, крови было бы намного больше.

Кто-то сумел уйти. Пусть хотя бы один…

Ларкин почувствовал, что силы покидают его, крыло дрожит, стремясь снова превратиться в руку. Сделав над собой усилие, он сумел остаться в облике птицы.

Внизу сверкнула река. Шеннон. Теперь до дома совсем близко.

Ларкин чувствовал, что его — сокола — сердце бьется слишком быстро. Даже дышать было тяжело. А зрение утратило остроту. В нем жило что-то чужеродное, перешедшее к нему от демона в облике ребенка. Яд, проникающий в кровь.

Слабость и наступающие сумерки коварно нашептывали, чтобы он сдался.

Потом Ларкин услышал другой голос, более громкий и сильный.

«Ты почти дома, летун. Не сдавайся — уже близко. Мы ждем тебя. Готовим тебе завтрак чемпионов — все, что пожелаешь. Давай, Ларкин, лети домой».

Блэр. Звук ее голоса помогал держаться, вел за собой.

Внизу показался лес, прелестный ручей, каменный дом и конюшни. За ними кладбище, на котором ему совсем не хотелось оказаться, особенно теперь, когда цель совсем близко.

Сюда! Вот Блэр у крыльца, стоит, подняв лицо к небу, чтобы он мог видеть ее. Видеть ее глаза. Рядом дорогая его сердцу Мойра и все остальные, кроме Киана. Молитва его была искренней — Ларкин благодарил всех богов.

А потом силы покинули его. Последние десять футов он падал на землю уже человеком.

— Боже! Боже! — Блэр бросилась к нему, опередив остальных. — Подождите. Осторожнее. Нужно проверить, нет ли переломов.

Она принялась осматривать Ларкина; Гленна присоединилась к ней. Потом пальцы нащупали ранку на его шее, и она медленно раздвинула волосы.

— Укус вампира, — сказала Блэр, глядя в наполненные слезами глаза Мойры.

— Боже! Господи, помилуй. Но его не изменили. — Мойра поднесла безвольную руку Ларкина к губам. — Иначе он не вынес бы солнца.

— Нет, не изменили. И он ничего себе не сломал. Но здорово ударился. Пульс нитевидный, Гленна.

— Давай отнесем его в дом.

— Ему нужно поесть. — Мойра побежала вперед, а Хойт и Блэр подняли Ларкина. — Для нас это как будто голодать несколько дней. Ему необходимы еда и питье. Я что-нибудь принесу.

— Несите его на диван в гостиной, — приказала Гленна. — Я схожу за снадобьями.

Ларкина положили на диван, и Блэр присела на корточки у его головы. Он был бледен как смерть, а на теле уже начали проступать синяки.