Книга Глубоко под кожей, страница 33 – Нора Робертс

— Послушайте, я могу принести вам попить. Схожу вниз и заварю чаю.

По-прежнему пряча лицо в коленях, она крепко зажмурила глаза.

— Нет, спасибо. Со мной все хорошо.

— Но я хочу сделать для вас что-нибудь, черт возьми! — Эти слова вылетели у него совершенно неожиданно. — Я не могу видеть ваших мучений. Давайте я принесу вам аспирину и посижу тут, пока вы не уснете. Попросите меня о чем-нибудь. Вы не можете просто так выгнать меня.

— Обнимите меня. — Шантел подняла голову, и робкая просьба вырвалась из ее груди вместе со всхлипом. — Можете обнять меня хоть на минутку?

Он сел рядом и, обняв ее, прижал ее голову к своему плечу.

— Конечно могу. Сколько захотите. Поплачьте у меня на плече, ангел мой.

У нее не было сил перестать плакать, да она и не хотела этого. Чувствуя на плечах его сильные руки, она дала волю слезам. Квин прижал ее к себе и шептал слова, которые, как он надеялся, успокоят ее, хотя и не был уверен, что она их услышит. Когда она начала успокаиваться, он убрал с ее лица волосы.

— Квин… Спасибо.

— Всегда к вашим услугам.

— Со мной это бывает очень редко. — Она фыркнула. — У вас есть платок?

— Нет.

Не желая отрываться от него, она взяла с тумбочки бумажный платочек.

— Я думала, что такой мужчина, как вы, тут же бросится в бега, увидев, что женщина… — она снова фыркнула, — распустила сопли.

— Ваш случай особенный.

Она отклонила голову назад. Глаза у нее запали, а на щеках еще не просохли слезы.

— Почему?

— Просто особенный, и все. — Он стряхнул слезы с ее ресниц и не стал вытирать их со своих пальцев, хотя и чувствовал себя круглым дураком. — Вам уже лучше?

— Да. — Ей и вправду стало лучше, хотя она никогда не считала, что слезы могут помочь горю. Теперь, когда они пролились, она чувствовала себя измученной и недовольной собой.

— Я была бы… вам очень признательна, если бы мы к утру позабыли об этом досадном недоразумении.

— Вы никогда не даете себе поблажек, да?

— Я ненавижу плакать. — Она произнесла эти слова с таким чувством, что он понял, что ей уже приходилось плакать горькими слезами. Из-за чего-то. Или из-за кого-то.

— Я тоже.

Услышав это признание, она улыбнулась:

— Когда вы хотите, то можете быть очень любезным.

— Я редко себе это позволяю. — Он снова погладил ее по голове и притянул к себе.

Оказывается, утешать не так уж и трудно. И не так трудно стать необходимым. — Сможете теперь уснуть, как вы думаете?

— Надеюсь. — Она закрыла глаза, думая, как это приятно, когда ее щека прижимается к его щеке.

Он ласково провел рукой по спине Шантел и замер, почувствовав, что шелк уступил место голой коже.

— Завтра воскресенье. Можете целый день проваляться в постели.

— В час у меня фотосессия. — Не открывая глаз, она кончиками пальцев потрогала мышцы его плеча.

— Но ее можно отменить.

— Со мной все будет в порядке. Мы договорились на воскресенье, потому что во время съемок у меня нет времени.

— Тогда вам надо отдохнуть, чтобы завтра хорошо выглядеть.

— Большое вам спасибо.

— Не за что.

Когда он снова прижал ее к себе, она закинула голову и улыбнулась ему. Пальцы Квина, лежавшие на плечах Шантел, напряглись, и ее пальцы на его плечах тоже. Шантел уже не улыбалась. Их обоих охватило такое сильное желание, что даже воздух завибрировал.

— Я, пожалуй, пойду.

— Нет, не уходи. — Она знала, что решение было принято, возможно, еще до того, как они встретились. Ее сердце просто подчинилось этому решению. Она любит Квина. И ничего уже нельзя изменить. До сих пор, до его появления, она не понимала, как ей нужно было снова полюбить кого-то. — Я хочу, чтобы ты остался. — Ее руки скользнули по его плечам. — Я хочу, чтобы ты любил меня.

Телесная жажда, которая возникла от одного лишь взгляда на Шантел, внезапно стала очень острой. Ощущение было до жути приятным. Ее руки несли прохладу его коже, а глаза были теплыми и темными… При свете луны ее тело казалось воплощением мечты, но Квин не мог позволить себе забыть о реальности.

— Шантел, я так хочу тебя, что мне стало трудно дышать. Но… — Он провел руками по се рукам, обнимавшим его, и стиснул ее запястье. — Не знаю, смогу ли я жить сознанием того, что мы стали близки только потому, что ты сейчас испугана и немного растерялась.

Губы Шантел тронула улыбка, и она приблизила их к его рту.

— Разве ты еще не понял, что я всегда знаю, чего хочу? — Она слегка повернула голову, чтобы ее поцелуй скользнул по подбородку Квина. — Разве не ты говорил мне, что мужчина может судить о том, что женщина готова к любви, по тому, как она на него смотрит? Неужели ты не видишь, как я на тебя смотрю?

— А вдруг я вижу то, что мне хочется видеть? — Но его пальцы уже зарылись в ее волосах.

— Я хочу, чтобы ты остался, — повторила она вовсе не потому, что сильно испугалась. — Я хочу, чтобы ты остался из-за того, что я ощущаю, когда ты меня целуешь. Когда прижимаешь к себе. Когда дотрагиваешься до меня. — Шантел потерлась щекой о его щеку. — Я хочу, чтобы ты остался, потому что с тобой я забываю обо всем на свете.

Что-то внутри Квина взорвалось. Наверное, его контроль над собой. Выругавшись, он притянул ее к себе и впился губами в ее рот.

Она была воплощением темного, неутомимого желания. Она была чистой воды афродизиаком. Они стояли на кровати на коленях, и все его мечты воплотились в жизнь. Он покрывал поцелуями ее лицо, ее волосы и шею. От дурманящего запаха ее кожи голова у Квина кружилась. Он чувствовал, как она дрожит. Но не от страха, а от удовольствия, от удовольствия, которое он ей дарил! Позабыв обо всем, он снова впился губами в ее рот, чтобы ощутить вкус ее страсти.

Ни один мужчина, которого она познала до него, и, несомненно, ни один после него, не сможет вернуть ее к жизни таким способом. Никогда до этого и никогда после не испытает она такого жгучего желания. Ее тело было похоже на печь, изрыгавшую огонь и жар, а в мозгу крутился целый вихрь ярких ощущений. Нет. Никакой мужчина не сможет дать ей того, что дал Квин, потому что другого такого мужчины больше нет. И она знала это, знала с самой первой встречи.

Все было ясно. Она чувствовала, как щетина на его подбородке царапает кожу ее плеча, как матрас прогнулся под тяжестью их тел, когда они, тесно прижавшись друг к другу, опустились на простыни. Проводя руками по его плечам и груди, она видела, как сияет его кожа в лунном свете. Он вздрагивал от ее прикосновений, и она слышала легкий шелест его дыхания. Его поцелуи были окрашены ароматом желания и наполняли желанием ее. Настоящий калейдоскоп ощущений, нет, вихрь, водоворот! В комнату проникли запахи из сада. Застонав от удовольствия, Шантел прижала губы к плечу Квина.