Книга Десять плюс один, страница 38 – Эд Макбейн

– И что, все карикатуристы пользуются услугами писателей-хохмачей?

– Ну почему, не все… Большинство. У меня есть с десяток карикатуристов, которым я регулярно посылаю хохмы. В данный момент у меня в обороте… так… – Коэн беззвучно зашевелил губами. – Шуток двести, не меньше. Я имею в виду шутки, которые карикатуристы уже приняли и сейчас рисуют к ним наброски для редакторов. Если хотите знать, я достаточно неплохо этим зарабатываю.

– Я бы с такой работой рехнулся, – честно признался Мейер.

– На самом деле все не так уж и плохо, – отозвался Коэн.

– А вам самому нравится то, чем вы занимаетесь? – поинтересовался Карелла.

На какое-то время детективы словно позабыли, что явились сюда расследовать шесть убийств. Перед ними был человек, являвшийся подлинным профессионалом своего дела, который согласился посвятить их в тайны своей работы. Его рассказ совершенно заворожил Мейера и Кареллу, также являвшихся профессионалами, правда, совсем в другой области.

– Иногда становится скучновато, – склонил голову Коэн, – особенно когда нападает ступор и шутки не идут. Но в целом – да, мне нравится работа.

– А сами вы смеетесь над собственными шутками? – полюбопытствовал Стивен.

– Практически никогда.

– Тогда как вы определяете, удачная у вас получилась хохма или же нет?

– Никак. Я просто их сочиняю в надежде, что кто-нибудь сочтет их смешными. – Он пожал плечами. – Насколько я понимаю, большинство моих шуток удачные – иначе я бы в таком количестве их не продавал. Причем их берут у меня лучшие журналы.

– Никогда раньше не встречал писателя-хохмача. – Мейер склонил голову вбок.

– А я никогда раньше не встречал детектива, – отозвался Коэн, и его реплика словно вернула напарников с небес на землю.

Они снова были двумя детективами в маленьком офисе, а перед ними сидел человек, который, возможно, имел какое-то отношение к шести убийствам. Из уважения к только что состоявшейся приятной беседе детективы с полминуты молчали. Наконец Мейер произнес:

– Мистер Коэн, что вы можете рассказать нам о спектакле, в котором вы участвовали в тысяча девятьсот сороковом году?

– Рассказывать особенно нечего, – ответил Коэн. – В постановке я решил участвовать просто так. Я учился на факультете гуманитарных наук и толком не знал, чем хочу заниматься. Вот меня и мотало. Я пробовал то одно, то другое. В тот театральный кружок я ходил где-то с год.

– Занимались актерской игрой?

– Я и актерствовал, и скетчи писал, которые мы ставили.

– Это когда?

– Где-то уже в сорок первом, после «Долгого пути домой», – отозвался Коэн.

– А что вы скажете про других участников той постановки? Что вы о них помните?

– Э-э-э… – протянул Коэн. – Вы представляете, сколько уже минуло лет?

– Может, был случай, когда что-то пошло не так? Может, припомните какие-нибудь драки, ссоры… хотя бы разговоры на повышенных тонах?

– Нет, – Коэн покачал головой, – ничего такого я не помню. Все вроде прошло гладко. Все друг с другом прекрасно ладили.

– В постановке принимали участие три девушки, – вступил в разговор Карелла. – Из-за них конфликтов не было?

– Что вы имеете в виду? – не понял Коэн.

– Двое парней влюбляются в одну и ту же девушку… Что-нибудь такое было?

– Нет.

– То есть ничего, выходящего за рамки обычного, не произошло?

– Ничего такого я не помню, – раздраженно ответил Коэн, – это была обычная студенческая постановка. Мы все достаточно хорошо ладили, – он запнулся, – и даже устроили вечеринку после спектакля.

– На вечеринке что-нибудь необычное произошло?

– Ничего.

– Кто там был?

– Актеры, – начал перечислять Коэн, – потом ребята, помогавшие нам с постановкой. Наш факультетский куратор, профессор Ричардсон… Правда, он рано ушел.

– А вы когда ушли?

– Я остался до самого конца.

– И когда закончилась вечеринка? – спросил Мейер.

– Да я сейчас и не вспомню, – пожал плечами Коэн, – за полночь, это точно.

– Сколько человек оставалось, когда вы решили расходиться?

– Пятеро-шестеро, – Коэн нахмурил лоб, – вроде шестеро.

– Кто были эти шестеро?

– Три парня и три девушки.

– Что за девушки?

– Да те, что участвовали в спектакле, – ответил Коэн, – Элен Стратерс и еще две.

– А парни?

– Тони Форрест, Рэнди Норден и я.

– Ссоры были?

– Нет. – Коэн вздохнул. – Слушайте, мы были тогда малолетками. Разбрелись по отдельным комнатам обжиматься.

– А потом, мистер Коэн?

– А потом мы разошлись по домам.

– Хорошо. – Карелла решил сменить тему. – Что вы делали после окончания университета? В армии служили?

– Да.

– В каком роде войск?

– В сухопутных войсках. В пехоте.

– В каком звании?

– Капрала.

– А специальность у вас была?

Коэн замялся.

– Я… – Он пожал плечами. – Я же сказал. Меня направили в пехоту.

– Чем вы там занимались?

– Я был снайпером! – выпалил Коэн. В комнате повисла тишина. – Да, я знаю, как это звучит…

– И как это звучит, мистер Коэн? – осведомился Мейер.

– Слушайте, я же не идиот! – вспылил Дэвид. – Я же знаю, что убийца… он… снайпер.

– Совершенно верно.

– Меня демобилизовали в сорок шестом. С тех пор я ни разу не видел винтовки, – промолвил Коэн, – и не желаю больше видеть, пока жив.

– Почему?

– Потому что мне не нравилось убивать людей из засады.

– Но при этом вы были отличным стрелком, так?

– Так, – эхом ответил Коэн.

– А сейчас вы постреливаете?

– Я же вам сказал… – раздраженно начал Коэн.

– Например, на охоте, – тут же пояснил Карелла. – Кстати, спортивной стрельбой вы занимаетесь?

– Нет.

– Мистер Коэн, у вас есть ружье или винтовка?

– Нет.

– А пистолет?

– Нет.

– Вы владеете каким-нибудь оружием?

– Нет, – все так же ответил Коэн.

– Вам когда-нибудь доводилось пользоваться оптическим прицелом?

– Конечно, в армии. – Коэн помолчал. – Вы идете по ложному следу. Если я сейчас говорю, что хочу сразить кого-нибудь наповал, то имею в виду свои хохмы. Над ними хохочут так, что животы надрывают.