Онлайн книга «Убийца из прошлого»
|
— Пощадите… — Едем к мужу. — Мне не на кого оставить Лизоньку. — Значит, поедет с нами. Выговский был раздавлен. Мало того что Александра Ильинична его не позвала, когда пришла Алина, так теперь настаивает на том, чтобы процесс вел не он, а Дмитрий Данилович. — Дело поручили тебе, — убеждала мужа Сашенька. — С какой стати Антон Семенович будет вместо тебя на процессе? У него даже диплома нет. — А с этим согласен, — сказал Дмитрий Данилович, до сей секунды колебавшийся, чью сторону принять. — Я ваш помощник, — напомнил Выговский. — И с этим согласен. Но про то, что не получили диплом, признаться забыл… Антон Семенович был изгнан из университета на последнем курсе за участие в студенческих выступлениях. Дмитрий Данилович тогда тоже пострадал — его лишили кафедры. — Значит, решено, — поднялся с кресла Тарусов. — Нынешним летом сдаете экзамены экстерном и вот тогда… Выговский промолчал. Ему было обидно, обидно до слез. — Александра Ильинична обещала мне охрану, — напомнила Желейкина, о которой в пылу спора забыли. Дмитрий Данилович с удивлением повернулся к супруге: мол, что-что ты обещала? — Обратись к Крутилину, — подсказала Сашенька. Поразмыслив, Тарусов счел, что этого делать не стоит: — Антон Семенович считает, что у Ломакина в сыскном осведы. Если освед узнает о местонахождении нашей очаровательной Машеньки… Сашенька чуть не поперхнулась. Нашел кому комплименты отсыпать. И почему Диди так и тянет на порочных женщин? — …Ломакин расправится с ней до суда. И значит, о ней никто не должен знать. Княгиня встала: — Можно тебя на минуточку? Они вышли в коридор: — Если не приставить к твоей Машеньке полицейских, она сбежит. — А где у нас полицейские? — обвел рукой пустой коридор Тарусов. — Раз их нет, просто предложим переночевать у нас… — Что? — Не в наших интересах, чтобы скрылась… — Ладно. Но имей в виду — сегодня спишь в моей спальне. Антон Семенович демонстративно не остался на ужин. Проходя мимо дома, где проживал Крутилин, неожиданно для себя поднялся к нему. В качестве начальника Иван Дмитриевич был суров, но всегда справедлив. Нынешний же патрон Дмитрий Данилович даже когда журил, словно извинялся. Этим и подкупал. Но сегодня вдруг показал истинную личину: вдруг отступился от собственных слов, пошел на поводу у жены, на поводу у собственного честолюбия, обмакнув Выговского в грязь. Крутилин в детской играл с сыном: — Папа, папа, купишь лошадку? — Зачем? Знаешь, сколько с ней хлопот? Овес насыпь, бока почисть, из стойла навоз выгреби. На извозчике дешевле… — Да нет, класненькую [27]. Как у Володи Талусова. — А-а-а, качалку? Ну это пожалуйста. Вот скоро Рождество… Тут Никитушка увидел Выговского и бросился к нему обниматься: — Дядя Тохес, дядя Тохес. Похоже, до конца своих дней ему не избавиться от прилипшего прозвища. Антон Семенович схватил мальчугана в охапку и подкинул вверх. А Крутилин приказал Степаниде достать из ледника белый лиссабончик [28]. Когда тот хорошо охлажден — идеален под фрукты. Выслушав Выговского, Иван Дмитриевич заметил: — Тарусов платит тебе жалованье. Потому все нарытое тобой принадлежит ему, как хочет, так и распоряжается. А ты терпи. Терпи и учись. Придет время, сам Тарусовым станешь. — Дело не в нем. В Александре Ильиничне. Она его науськала. — Будь и к ней справедлив. Она по-своему права. Без ее помощи мы разносчицу панталон месяц бы искали. Конечно, рано или поздно нашли бы. А что толку? Суд-то завтра. А у Александры Ильиничны, надо признать, талант. Талант ищейки. Никогда не думал, что и у женщин такой встречается. Выговский тяжело вздохнул. — А ты, Тохес, молодец. Моя школа. Такое дело раскрыл. Самого Ломакина под суд подвел. Горжусь. — От избытка чувств Иван Дмитриевич привстал и облобызал бывшего подчиненного. — И что опасениями пришел поделиться, тоже молодец. Мыслишь правильно. — Желейкина в большой опасности. У Ломакина не только полиция и судьи прирученные есть. — Не может быть! — воскликнул Выговский. — Потому охрану ей обеспечу. С самого выхода от Тарусовых. И после суда что-нибудь придумаю. — Если Ломакина отправят на каторгу, сие не потребуется. — Про Ломакина еще бабушка надвое сказала — адвокаты у него не хуже Дмитрия Даниловича, про судей я уже говорил. И даже находясь на каторге, Ломакин сможет удушить кого угодно. Попробую-ка я убедить Федю, — так за глаза Крутилин называл обер-полицмейстера Треплова, — выписать Желейкиной новый паспорт. Пусть уезжает в другой город. С ее-то красотой нигде не пропадет. — Да уж… Хороша. — Потому в суд приду лично. Вдруг в благодарность и мне что перепадет? Пятница, 4 декабря 1870 года, Санкт-Петербург С самого утра Выговский уселся за бумаги по искам Фанталова, а Дмитрий Данилович принялся изучать дело столяра Шалина, которого ему предстояло сегодня защищать. Изредка он задавал Антону Семеновичу вопросы, тот сухо отвечал. В половину двенадцатого в кабинет вошли Александра Ильинична и кот Обормот. Дмитрий Данилович принялся ласкать хвостатого: — Что, рыжий, никак и ты в суд собрался? — Он бы с радостью, — заверила мужа княгиня. — Ох и любитель пошляться. — Нет, — решительно возразил князь. — Обормоту в суд нельзя. Его там арестуют и осудят за воровство — вчера у Матрены селедку стащил. — Значит, останется дома. — Желейкина готова? — уточнил Тарусов. — Опять плачет. — Ее можно понять. Рискует жизнью. Антон Семенович, собирайтесь, нам пора, — позвал помощника князь. — Я не пойду. Дел очень много. — Дорогая, оставь нас, — велел супруге Тарусов. Сашенька, отлично понимавшая, что Выговский устраивает «забастовку» из-за нее, фыркнула, но удалилась. — Антон Семенович, послушайте. Понимаю, вы обижены. И я сам дал повод и причину. Но поймите, пожалуйста, обстоятельства изменились. И исключительно благодаря вам. Если пару дней назад перед защитой стояла задача лишь облегчить участь Шалина, уменьшить степень его вины, а следовательно, и срок наказания, то теперь мы имеем возможность оправдать его. Очень глупо терять ее из-за вашей неопытности. Согласитесь, что пока вы не готовы бороться в суде. Еще раз хочу подчеркнуть: ваши заслуги никто не преуменьшает. Но подчеркну и другое: мы делаем одно общее дело. |