Книга Убийца из прошлого, страница 73 – Валерий Введенский

— Какая идея, какая идея, дорогой Дмитрий Иванович.

Лишь в пятницу Кобылин добрался до своего кабинета:

— Как дела? — спросил у помощника.

— Слава богу, без происшествий.

Начальник сыскной почесал затылок — Кренцель велел сегодня распутать какое-нибудь дело.

— Иначе публика потеряет интерес. Конечно, после конфуза в театре о вас с Асукой только и говорят. Но все-таки главное в вас — сыщик.

Потому Кобылин на службу и приехал.

— Что, совсем ничего? Может, где белье с чердака украли?

— Что вы, Дмитрий Иванович! Кто ж на такое богопротивное дело решится?

День клонился к концу, уже пора было собираться в театр, как вдруг по говорящему телеграфу пришло сообщение: «В собственной квартире в Сосновой Поляне найден труп помещика Разгуляева».

— Приготовить шар, — скомандовал Кобылин.

На сей раз летели медленно — в корзину, кроме сыскарей, набилась дюжина фотографов.

Помещик жил высоко, на двадцать втором этаже, повезло, что электрическая самодвижущаяся лестница пребывала в исправности.

— У меня все электрическое, — хвастался домовладелец, встретивший знаменитого сыщика у парадной. — Замки, плиты, батареи отопления — абсолютно все управляется электричеством.

— Но это дорого, — заметил Дмитрий Иванович.

— У нас дом для изысканной публики, которая ценит и любит комфорт. Кстати, а вы, господин Кобылин? Не желаете поселиться у нас? Чистый воздух, тишина, тщательно подобранные соседи.

Кобылин сунул ему визитную карточку Кренцеля.

Помещик Разгуляев снимал целый этаж, был женат, имел сына, держал семь человек прислуги. Но, как на грех, в момент его гибели никого из них дома не было — супруга с ребенком укатила в Москву навестить родных, слуги по этому случаю отпросились в Ульянку на ярмарку. А когда вернулись с покупками, увидели хозяина с пулей во лбу.

Оружие искать не пришлось, оно лежало на столе, за которым в момент своей гибели сидел Разгуляев. Вокруг запекшейся раны чернели следы пороха.

Дело было яснее некуда, но ради фотографов Кобылин на карачках обшарил огромный кабинет. Потом с задумчивым видом просмотрел бумаги, лежавшие перед покойным, пролистнул «Повести Белкина», валявшиеся на столе, отметив про себя, что закладка в них на произведении с символическим названием — «Выстрел». Но читать повесть не стал.

Затем, напустив подозрительность, строго опросил слуг.

— Барин с утра веселым был, — сказала одна из них, кухарка Лушка.

— С чего вдруг?

— Так Конкордия Алипиевна в Москву уехала-с.

— Они не ладили?

— С Сергеем Иудычем? Это почему? Еще как ладили. — Лушка промокнула на лице слезинку. — Но видеть обзаконенного супруга кажинный день быстро надоедает, как его ни люби. Хорошо, что мой Архип в Ярославской.

— Из дома что-нибудь пропало?

— Нет.

Дмитрий Иванович подошел к окну и отодвинул штору. За окном, несмотря на наступившую темноту, увидел натянутый канат.

— А это что? — спросил он домовладельца.

— То от люльки. Мойщик окон на ней ездит.

— Зимой?

— А как же. В моем доме окна моют круглый год.

— Но зимой сие невозможно, вода зимой замерзает.

— А мы не водой, чистым спиртом.

Из-за этого спирта допросить мойщика не удалось, лыка не вязал.

— Надышался, бедняга, — сочувственно сказал домовладелец. — Каждый день с ним такое случается. Вот такая опасная у него работа.

— Давно он у вас?

— Вы что, подозреваете его? Да как бы он смог? Поглядите внимательно, окна все заклеены.

— Полетит с нами.

У парадной толпились репортеры. Однако хвастаться Кобылину было пока нечем.

— Дмитрий Иванович, — накинулись на него. — Пару слов для…

— Версия имеется. Однако озвучить не могу. Надо дождаться результатов вскрытия.

Репортеры дружно записали его слова в блокноты. Сыскари погрузились в шар и отбыли.

Испуг Сергея Осиповича Разруляева возрастал по мере чтения, достигнув к концу апогея. Все его члены дрожали, зубы стучали от страха. Намек был предельно ясен: Гуравицкий решил его убить. Войдет сюда и застрелит.

Надо что-то делать. Что? Ответ был очевиден — обратиться в полицию.

— Не припоминаете? — спросил Разруляев, усаживаясь на стул для посетителей.

Крутилин оторвался от бумаг, кинул взгляд. Память на лица у него была великолепной, но то ли устал к концу дня, то ли возраст начинал сказываться, то ли встречались с этим толстяком слишком давно. Пришлось развести руками:

— Простите, запамятовал.

— Вы к нам в Титовку приезжали. Искали некоего Гуравицкого.

Малейшей зацепки хватило Ивану Дмитриевичу, чтобы вспомнить и стародавнее, так и не раскрытое дело, и проходивших по нему свидетелей:

— Кажется, тамошний управляющий?

— Уже нет. Мы с Ксенией Алексеевной в итоге поженились, и теперь я совладелец имения.

Ивану Дмитриевичу вспомнилась кружевница Наташка, которую толстяк обрюхатил, письмо, которое отправил от нее. Интересно, помог Разруляев несчастной бабе? Скорее всего, думать про нее забыл.

— …живем теперь здесь, — продолжал тем временем посетитель.

— Имя-отчество напомните, — с неприязнью сказал Иван Дмитриевич.

— Сергей Осипович.

— А фамилия?

— Разруляев.

— И что вас ко мне привело? — спросил Крутилин, достав из кармашка часы. Демонстративно посмотрев на стрелки — ну и припозднился он сегодня! — и тяжко вздохнул.

— Гуравицкий объявился.

— Вот как? Ну с этой радостью не со мной надо поделиться, в Третье отделение ступайте. Бунтовщиками там занимаются.

— Лучше прочтите. — Сергей Осипович отдал Крутилину газету и принялся наблюдать за его лицом. Весь спектр эмоций за пару минут увидел: изумление, раздражение, негодование, возмущение.