Книга Крутой парень [= Сюрприз для Айседоры ], страница 92 – Нора Робертс

У «смелой женщины» сжался желудок, и она с трудом проглотила кусочек утки.

– Моя семья считает это упрямством. Неприятно признаваться, но меня очень легко напугать.

– Вы недооцениваете себя. – Финли улыбнулся, глядя на нее поверх края бокала холодными, как нефрит, глазами. – Вы приехали ко мне, а ведь могло оказаться, что Ди Карло действовал по моему приказу. В конце концов, ведь он мой… был моим служащим.

Дора побледнела и резко отложила вилку.

– А теперь я действительно напугал вас. Простите. – Финли рассмеялся и погладил ее руку. – Просто я проиллюстрировал свою точку зрения. Зачем бы мне приказывать Ди Карло вламываться в ваш магазин и красть безделушки, когда я легко мог бы купить их?

– Сомневаюсь, что вы нашли бы у меня что-то интересное.

– О, я с этим не согласен. – Финли улыбнулся и дал знак принести десерт. – Полагаю, я бы нашел у вас очень много интересного.

Обсуждая особенности французского фарфора, Дора почти поверила, что ее тревоги необоснованны.

Покончив с изумительным шоколадным суфле, они вернулись в гостиную, куда подали кофе и коньяк, и продолжали болтать, как старые друзья, но у Доры вдруг возникло непреодолимое желание немедленно сбежать.

– Мне так жаль, что вы не можете продлить ваш визит, – заметил Финли, перекладывая из руки в руку маленькую фарфоровую обнаженную женщину.

– Собственный бизнес не позволяет так свободно распоряжаться временем, как думают очень многие.

– Да, действительно. Иногда я чувствую себя заложником своего успеха. А вы? – Финли нежно погладил обнаженную фарфоровую грудь. – Не чувствуете себя в ловушке?

– Нет. – Но Дора никак не могла избавиться от ощущения, что стены смыкаются вокруг нее. – Вы, вероятно, много путешествуете, чтобы приобретать такие сокровища?

– Теперь не так много, как хотелось бы. В последние годы приходится уступать эту привилегию другим. Но иногда я навещаю Азию и Европу. Время от времени бываю на Восточном побережье.

– Я была бы счастлива отплатить вам за оказанное мне гостеприимство, если вы будете в Филадельфии.

– Я обязательно загляну к вам.

– Надеюсь, это произойдет в ближайшем будущем. Благодарю за великолепный ужин, Эдмунд.

Дора встала, безукоризненно исполняя роль довольной гостьи, неохотно покидающей радушного хозяина.

– Поверьте, я провел незабываемый вечер. – Финли тоже встал и галантно поцеловал ее пальцы. – Мой шофер отвезет вас завтра в аэропорт.

– Вы очень любезны, но я уже заказала такси. – Дора устыдилась вспыхнувшего желания немедленно вытереть руку о платье. – Пожалуйста, позвоните мне, если… что-нибудь узнаете о Ди Карло.

– Непременно. У меня такое чувство, что все очень скоро уладится.

Дора вышла из лимузина у своего отеля и остановилась на тротуаре, вдыхая ночной воздух.

Она понимала, что придется рассказать Джеду о всех своих дурацких тревогах, но хотела предстать перед ним во всеоружии самообладания.

Лимузин Финли исчез в потоке транспорта, зато у противоположного тротуара остановился уже знакомый ей темный седан, и из него вышел мужчина в сером костюме. Дора в панике бросилась в вестибюль.

Шарахаешься от собственной тени, Конрой, упрекнула она себя, хотя сердце, казалось, колотилось прямо в ушах. Виновато нарушение биоритмов из-за перелета через несколько часовых поясов. Как только она поговорит с Джедом и выспится, все пройдет.

Когда Дора, немного успокоившись, вошла в номер, Джед стоял у окна, хмуро глядя в темноту.

– Как мило. Ты ждал меня.

– Не теряешь чувства юмора, Конрой. Ты должна была… – Взглянув на ее измученное лицо, он осекся на полуслове и бросился к ней.

Она отшатнулась и схватилась за горло.

– Что? Что случилось?

– Ничего.

Он удивился, как она вообще держится на ногах.

– Присядь.

– Как только вылезу из этого платья.

– Я помогу тебе. – Джед расстегнул «молнию» и начал массировать ее плечи, напряженные, как он и предполагал. – Ночную сорочку или еще что?

– Или еще что. – Она устало опустилась на край кровати и стала стягивать чулки. – Ты поужинал?

– Я уже большой мальчик, Конрой. – Он расстегнул ее черный бюстгальтер без бретелей, отшвырнул его и натянул на нее тонкую ночную сорочку.

– Мы ели утку.

– Мой чизбургер унижен.

– Это было изумительно. Сам дом… О, тебе следовало увидеть его. Он огромен. Бесконечные анфилады просторных комнат с высокими потолками. И я никогда не видела столько музейных ценностей в одном месте.

Ее веки начали опускаться, и она потрясла головой.

– Я должна вымыть лицо. Хорошо, если бы ты смог познакомиться с финансовыми отчетами «Э.Ф. инкорпорейтед». – Дора побрела в ванную комнату и плеснула на лицо холодной водой. – Дворецкий подал кофе в мейсенском сервизе, стоимостью десять-двенадцать тысяч. – Она зевнула и снова сполоснула лицо. – Пресс-папье в библиотеке… я видела похожее на аукционе «Кристи»… тысяч пятнадцать. Плюс…

– Мне не нужен подробный перечень.

– Прости. – Выбрав один из многочисленных тюбиков на полке, Дора начала снимать макияж. – Никогда не видела подобной частной коллекции. И не слышала о такой. Даже трудно назвать это коллекцией. Скорее маленькая империя. – Она нанесла на лицо увлажняющий крем. – И было что-то странное в том, как он показывал ее.

– В чем это проявлялось?

– Как будто он ждал, что я что-то сделаю или скажу… Я не знаю. Я не могу объяснить, но все было не так, как в его кабинете. – Их взгляды встретились в зеркале. Теперь, когда она сняла макияж, Джед видел под ее глазами темные круги. – Джед, он напугал меня. Он вел себя безупречно, а мне было страшно.

Джед запустил пятерню в волосы.

– Это не имеет смысла. Расскажи.

Дора вернулась в спальню и снова села на край кровати.

– Он провел меня по всему дому и, как я сказала, очень странно показывал свои ценности, особенно некоторые из них. Я чувствовала, что он следит за моей реакцией… и у него был такой взгляд… словно он следит за онанистом. Я все время говорила себе, что мне это кажется. Потом мы ужинали. Такой изысканный ужин, такая элегантная комната. И мы говорили об искусстве и музыке. Он не позволил себе ни малейшей пошлости или неучтивости, однако…

Она тихо засмеялась.

– Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты не стал говорить о моем разыгравшемся воображении. Мне казалось, что он раздевает меня глазами. Мы ели воздушное суфле с георгианского серебра, а я чувствовала себя так, словно сижу перед ним голая. Я не могу это объяснить, но мне было жутко.