Книга Я выбираю тебя, страница 54 – Нора Робертс

Но прежде чем он коснулся дверной ручки, дверь распахнулась. Он услышал волнующий смех, почувствовал мгновенное прикосновение меха к ногам и едва удержал Джессику, которая, устремившись бегом за Улиссом, налетела на Слейда.

И все, все, что он хотел забыть, снова в единое мгновение ожило в его памяти – ее прикосновение, аромат и то, какая гладкая была у нее кожа под его губами. А Джессика отшатнулась и поглядела ему прямо в лицо.

Глаза у нее сразу засветились и ожили, вся она вспыхнула от радости. Он стоял в напряженной позе, и от ее улыбки у него вдруг задрожали колени.

– О, Слейд! Извини, мы с Улиссом чуть не сбили тебя с ног.

Она не сознавала, насколько ее слова близки к истине. Он быстро выпустил ее руку и отступил назад.

– Ты собиралась уходить?

– Только чтобы побегать с Улиссом. – Джессика взглянула поверх его плеча и безнадежно махнула рукой. – Он уже убежал.

Снова посмотрев на Слейда, Джессика протянула ему руку:

– Приятно тебя видеть. Входи, выпей стаканчик.

Слейд осторожно вошел, но руки не пожал. Джессика бросила жакет на столик около лестницы, зажмурившись на мгновение, пока стояла к нему спиной.

– Пойдем в гостиную, – сказала она, лучезарно улыбаясь, когда снова повернулась к нему лицом. – Там горит камин.

И, не ожидая ответа, она бросилась к дверям гостиной.

"Двигается с обычной своей быстротой, – отметил про себя Слейд. – И синяков под глазами нет – исчезли, словно их никогда и не было. Она такая, как при первой их встрече, женщина неистощимой энергии».

Он медленно следовал за ней. Когда он вошел, Джессика уже наливала ему в стакан виски.

– Я так рада, что ты приехал. В доме слишком тихо.

Джессика взяла графин с вермутом, не сознавая, что это за жидкость. Не переставая болтать, она налила себе.

– Конечно, это замечательно – прожить в тишине и спокойствии несколько дней, но теперь я почти жалею, что всех отпустила. Конечно, мне пришлось бог знает что придумывать, чтобы выставить их отсюда. – «Ты говоришь слишком быстро, очень быстро», – заметила она себе, но остановиться не смогла. – Я сказала Дэвиду и слугам, что отправляюсь на Ямайку, с недельку поваляться на солнышке, купила всем авиабилеты и отправила их к черту, куда хотят.

– Но ты не должна жить одна. – И Слейд хмуро взял из ее рук стакан.

– А почему нет? – Джессика рассмеялась и откинула со лба волосы. – Не могу выносить, когда со мной обращаются, как с инвалидом. Мне этого по горло хватило в больнице.

Потягивая вермут, Джессика повернулась к огню. Она не позволит ему заметить, что обижена. Каждый день, заточенная в стерильно чистой белой палате, она ожидала его звонка, не сводила взгляда с двери, надеясь, что он войдет. И ничего. Он вырвал себя из ее жизни, когда она была слишком слаба, чтобы ему помешать.

А Слейд смотрел на тонкую, прямую спину и думал, как же он сможет уйти, даже не прикоснувшись к Джессике.

– Как ты? – Вопрос был краткий и резкий. Ее пальцы стиснули бокал. «А тебе не все равно?» – подумала она. Она опять потянула вермут, чтобы проглотить гневные слова, которые хотела бы обрушить на эту голову. Вместо этого она спросила:

– А как я выгляжу?

Он все смотрел и смотрел, не в силах оторваться. Он только теперь понимал, как ему не хватало этой женщины.

– Тебе надо прибавить в весе. Джессика коротко рассмеялась:

– Спасибо, очень тебе благодарна. Желая заполнить нависшую паузу, она подошла к пианино и стала рассеянно нажимать на клавиши.

– Ты кончил книгу?

– Да.

– Значит, у тебя все хорошо?

– Все просто отлично. – Слейд выпил, надеясь, что виски смягчит боль в сердце.

– Твоей маме понравилась статуэтка? Он смущенно сдвинул брови:

– О да. Ей понравилось.

Они стояли в молчании, нарушаемом только треском поленьев и одиночными звуками клавиш. «А так много надо было сказать», – подумал Слейд. И он ничего не может. Идиот проклятый, не мог удержаться и приехал.

– А ты опять работаешь в магазине? – спросил он.

– Да, с тех пор как все все узнали, мы получили такую рекламу, что покупатели хлынули рекой. Ну, я полагаю, что ажиотаж скоро спадет. А ты уволился из полиции?

– Да.

И опять тишина, еще более весомая, чем раньше.

Джессика пристально глядела на клавиши, словно сочиняла симфонию.

– Ты хочешь оборвать все ненужные связи, Слейд?

– Да, что-то вроде этого, – пробормотал Слейд.

Джессика подняла голову и взглянула на него. Потом подошла к окну.

– Ну что ж, – прошептала она и начертила пальцем на запотевшем стекле какую-то линию, – я думаю, что полиции я рассказала то, что нужно рассказывать. В мою больничную палату беспрестанно шли люди с темных костюмах, – она опустила руку. – Но почему ты ни разу меня не навестил.., или хотя бы не позвонил?

Голос ее перестал дрожать, но она неотрывно смотрела на отражавшуюся в стекле лампу.

– Наверное, потребовалось последнее интервью со мной, вот ты и приехал?

– Понятия не имею, какого черта я сюда явился! – огрызнулся Слейд и хлопнул по столу пустым стаканом. – А не приезжал я потому, что не хотел тебя видеть, и не звонил, потому что не желал с тобой разговаривать.

– Ну, тогда все ясно.

Он шагнул к ней, остановился и сунул руки в карманы пиджака.

– Как рука?

– Прекрасно! – Она рассеянно коснулась затянувшегося шрама, думая о той, что не заживет уже никогда. – Доктор сказал, что даже шрам со временем исчезнет.

– Здорово. Правда, здорово. – Слейд вытащил пачку сигарет и швырнул ее на стол.

– Я тоже обрадовалась, – спокойно продолжала Джессика. – Я не люблю шрамов.

– Ты действительно уверена в том, что сказала? – вырвалось у Слейда.

– О шраме?

– Да нет, не о шраме, чтоб его черт побрал! – И в отчаянии он взлохматил волосы.

– Я стараюсь всегда говорить только то, что думаю, – тихо ответила Джессика. Сердце ее забилось от волнения. Она старалась говорить очень четко, тщательно выговаривая каждое слово.

– Ты говорила, что любишь меня. – Он напрягся каждым мускулом, каждой жилкой. – Ты действительно уверена в этом?

Глубоко вздохнув, Джессика повернулась к Слейду. Лицо у нее было спокойное, взгляд сдержанный.

– Да, уверена.

– Это все из-за твоего дурацкого чувства благодарности, – заявил Слейд, подошел к огню, потом снова вернулся к ней.

На сердце у нее потеплело. Джессика одновременно почувствовала облегчение, и ей стало смешно.