Онлайн книга «Не кусайтесь, господин ректор!»
|
Маленькая девочка смотрит на меня с картинки мертвыми глазами. — Не может быть, чтобы мы не знали… — шепчу. — А вы не знали, в самом деле? — жестко усмехается главная змеюка. Не знали ли мы?.. О том, что к змеям часто относятся плохо — конечно, знали. Но мы всегда считали, что способны постоять за себя. Но дети… Мне срочно нужно увидеть бабушку. — Конечно, вы всё знали! Или хочешь сказать, что не знаешь, что делали с теми нашими змеями, что попали в руки твоего объекта охоты? Они умирали — всё, что я об этом знаю. — Это те то, что приходили убивать? — усмехаюсь. — Знаешь, на чью дочь ты смотришь, Аршадаш? Молчу. — На мою дочь, Шэрон. Мою. Вот тут-то я и ощутила подвох. Сцены убийств идеальны, тут не поспоришь, но такая душещипательная история… не то чтобы не возможна, но является, пожалуй, единственным, что по-настоящему способно меня задеть. Смерть невинных змеек от рук тех, кого именно мы приказываем не называть врагами, змеек, которые погибли в результате нашей халатности. Всё это максимально давит на мои больные места. А мы, змеи, привыкли как бить, так и защищать самое незащищенное. — Это ужасно, — показательно тяну, незаметно вглядываясь в изображения якобы мёртвых. — Я хочу лишь одного — чтобы эти крылатые твари признали моё право стоять с ними на одном уровне. — Продолжает вещать главная змеюка. — Чтобы ни один ребенок больше не пострадал от рук прирожденных чудовищ. Смотрю на нее даже с некоторым удивлением. Серьезно? Что-то у них какие-то устаревшие сведения о моей личности, я могла бы проникнуться этим разве что лет так десять назад. Любила тогда перед сном читать сказки о вселенской несправедливости и обидчиво негодовать, что в роли коварной несправедливости почему-то выступает всегда именно моя раса. — О да, — тяну серьезно, — эту девочку весьма жаль. Работает бедная, где может, вот буквально недавно в гастролирующем театре её видела… вместе с теми еще двумя, — указываю на две соседние фотографии. Ноздри змеючки внезапно сужаются в порыве гнева, а затем на лице явственно проступает растерянность. И это было чистое туше. Не удивление, не сомнение, не неверие, не печаль. Гнев и растерянность. На самом деле ни в каком театре я этих змей, конечно, не видела, как минимум, потому что в принципе никаких театров не видела, я туда живой ещё никогда не давалась. Но учитывая, что такое количество змеиных детей еще надо умудриться найти, попытка пойти в ва-банк и выдвинуть самое простое предположение вполне удалась. — Честно говоря, это было близко, — говорю даже с некоторым уважением, чувствуя, как всё сильнее нагревается скрытый на руке браслет, — я даже почти поверила. — Кто же знал, что ты могла встречаться с этими циркачами? — змеючка, усмехнувшись, тоже сбросила маску. Хотя скорее сменила её на новую. — Да я и не встречалась, — истинно по-змеиному улыбаюсь, и женщина снова белеет от гнева. — Я недооценила тебя, Аршадаш, — признаёт, — не думала, что за внешне взбалмошным детским поведением скрывается отнюдь не ребенок. — На мне так часто ошибаются, что рано или поздно чисто статистически должны сделать правильные выводы, — развожу руками, — так что можем просто подождать. — Госпожа! — в комнату несостоявшегося спектакля влетает молодая змея, — контур нарушен! — Какой из? — спрашивает личность явно из рода перестраховщиц. — Вторая внутренняя, — выдыхает девушка, и змеючка стремительно взбледнула. Ой, как я её понимаю! Даже не знаю, кто из нас двоих больше не готов сейчас ко встрече с Андрианом. — Слушайте, я готова договориться, — быстро проговариваю, — вы меня сейчас берете с собой, а я… БУХ! Мои стремительные переговоры прерывает падение одной из боковых стен. Пыль, шум, гам, змеюки разбегаются россыпью! Да стойте же, девочки, я же с вами! Пытаюсь проследовать за хотя бы одной из своих похитительниц, но те скользят меж камней столь быстро, что я попросту не успеваю уследить, куда там надо нырять, чтобы спастись. А-а-а-а! Ну мне же тоже страшно! Когтистая лапа внезапно обхватывает меня за талию, перехватывая прямо в прыжке, и закидывает на что-то твердое, большое, гладкое и очень синее. Спина! Я на драконьей спине! А-а-а-а! Это ж как я Андриана раздраконила, что он прямо настоящим драконом стал! А-а-а-а! Он ещё и огнедышащий! Судорожно пытаюсь слезть со спины, но лапой меня снова грубо поправляют обратно. Нет-нет-нет, я хочу к папе! Вокруг нас начинают сновать другие безопасники, и Андриан, покрыв всё матом… то есть огнём, начинает сноровисто пятиться обратно в сделанный им же проём. Соскальзываю, но меня опять возвращают и снова возвращают, а потом рычат так, что меня аж приморозило, и я больше не соскальзываю. Двигаемся! Двигаемся по проложенным массированной бомбёжкой злого тела тоннелям и не обращаем внимание ни на кого вокруг! — Андриан, ну я не виновата, они сами пришли, — ною, ища как бы так изловчиться и соскользнуть на стремительно проносящийся перед глазами каменный пол так, чтобы потом при дальнейшем соскребании на том полу от меня осталось не слишком много. Мне не отвечают, только продолжают стремительно нестись, и я волей-неволей прихожу к страшному выводу: — Ты же не собираешься со мной вот так лететь?! Злое рычание стало мне ответом. Да ну нет, да он же не настолько сошёл с ума, чтобы… тоннель внезапно резко заканчивается и перед глазами предстает красивый горный пейзаж с близким обрывом прямо по курсу. — Андриан, нет-нет-нет, пожалуйста, не надо, — тараторю, но меня категорически не слышат. Увеличившаяся скорость не оставляет и шанса приземлиться на землю в какой-то другой форме кроме лепешки, и я просто верезжу! Десять метров до обрыва… пять… три… два… — АААА! НУ Я ЖЕ ПРЕСМЫКАЮЩЕЕСЯ!! — раздается на много миль вокруг горное эхо. Высота! Высота! Повсюду высота! Там высота! Тут высота! А! А! ААААА! — АНДРИАН Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ БУДУ, КЛЯНУУУУСЬ! Я БУДУ СИДЕТЬ ДОМА И ВЫШИВАТЬ КРЕСТИКОМ! Я НЕ УМЕЮ, НО Я НАУЧУСЬ, АНДРИААААН!!! Крутой вираж едва не сносит меня со спины, и я захлёбываюсь словами, вцепляясь в редкие шипы на шее взбесившегося дракона так, что отодрать меня можно будет только вместе с теми шипами. |