Книга Константа, страница 146 – Александра Лимова

Очень сильно и весьма показательно резануло — он никогда не называл его Сашей. Никто из них. Они все называют друг друга не по принятым сокращениям имен. Только по полному имени, либо по свойски, либо креативно сокращая, или уменьшительно-ласкательно, но не так как Костолом, не обыденно. Они и Костю только Костей зовут, когда почти все называют его Рикой. А он против кличек. И ни у одного из них нет погремухи. Он не дает.

«…но имена прогремели. Уже не просто как сыновья Костолома, а как братья Костомаровы».

И не позволяет дать клички.

Мои похолодевшие губы так и пыталась растянуть неуместная злая улыбка, когда посмотрела на Костолома, без интереса мазнувшего взглядом по Анохину и уставившегося на своего младшего сына.

— Ты тоже голубизной отливаешь? — Костолом, когда тот отрицательно качнул головой, удовлетворенно кивнул, — хорошо. Хоть это радует. Ты про него знал? — впился взглядом в лицо младшего сына, пристально оглядывающего лицо брата, не отвечая и не реагируя. Костолом усмехнулся, качая головой и безошибочно заключил, — знал. И не сказал ему, что это ненормально? — Дождался, когда Аркаша переведет взгляд на него и приподнял бровь, удивленно глядя на сына. — Ты не сказал своему брату, что это не нормально, Аркадий? Чувства его патологические побоялся задеть? Слабак.

Костолом долго молчал, постукивая пальцами руки с разбитыми костяшками по столешнице рядом с ополовиненным бокалом с виски. Молчал долго, в глазах переливы чего-то, не обещающего ничего хорошего никому, и внезапно твердый приказ:

— Чернов, оружие. — Не глядя выставил руку, чтобы Чернов, застывший за его плечом, мгновение спустя извлекший из кобуры на боку под свободным пиджаком пистолет, подал его рукоятью в крепкие пальцы Костолома, прищурено глядящего на Костю перед собой и повелительно скомандовавшего, — замолкни. С тряпкой в сыновьях я еще могу смириться, если докажет, что не совсем тряпка, — пистолет по столу придвинут к Аркаше. — С предателем, к тому же еще и пидором, я смириться не могу. Чья девочка? — и внезапно взгляд мне в глаза. Пронзительный, прошивающий, с отчетливыми бликами безумия. Я с трудом подавила порыв сделать шаг назад и почти сразу Кир тихо вздохнул. Тотчас взгляд Костомарова на него. В зеленых глазах легкое удивление, а в интонациях сухой и тихий шелест уважения, — аппетиты возросли, Мазур? Как ты с таким гаремом справляешься-то? Ах да, Чалая же у нас перешла и теперь только по семейным праздникам появляется, а главное — стабильность, верно? — Кирилл слегка ухмыльнулся и кивнул, вызвав одобрительную улыбку Костолома, через секунду уже совсем без улыбки оценивающе посмотревшего на Аркашу. — Давай, Аркадий, нам вот это пятно на репутации в виде предателя и пидора ни к чему.

Аркаша смотрел на Костю. Едва заметно кивнувшего и очень спокойно произнесшего:

— Ты уверен, что ты этого хочешь, Жень?

— Почему ты мне в глаза никогда не смотришь, дорогой мой человек? — улыбнулся Костолом весьма добродушно, вглядываясь в лицо все так же не смотрящего на него Анохина.

Внезапно тихо хмыкнувшего и произнесшего:

— Потому что жалеть начну.

— И что же в глазах моих? — Костолом искренне изумленно приподнял брови.

— За тоннами фальши, — рассыпающийся дробящимися эхо голос Анохина, — я вижу тонны боли, Жень. — Резко повернул голову к Аркаше и выдал императивно, повелительно, без права на возражение и обдумывание, безапелляционный приказ, — стреляй.

Приказ, сжавший палец кронпринца на курке.

Шах и мат.

Ибо в момент грянувшего выстрела:

— Нет! — безумный, отчаянный, просто нечеловеческий страх в рявканье Костолома, вскакивающего с кресла.

И ужас, непередаваемый ужас, исказивший лицо отца за доли секунды до понимания, что усмехнувшийся младший выстрелил в пол у ног недрогнувшего старшего, спокойно глядящего в глаза брата. Они, все вчетвером, поняли, что произошло за миллиардную долю секунды. За прозвучавший выстрел.

— Он бисексуален. — Глядя брату в глаза, негромко произнес Аркаша.

— Саня, нет! — внезапно рявкнула Ли в секунду, когда Саня абсолютно по-звериному полуулыбнулся и начал движение подбородком вниз, не моргая глядя в глаза усмехнувшегося брата. Таша почти одновременно с Лизой дернули меня за руку и плечо с такой силой, что я не устояла на ногах и упала на колени, а они рухнули сверху, стиснув в руках и прижимая к полу, одновременно с тем как перед нами вставал Зеля и Кир, звучно леденяще рявкнувший:

— Костя!

Костя тотчас вставал с кресла и разворачивался к Аркаше, уже переведшего пистолет на отца и с могильным холодом прошептавшего «а пидор это ты».

Выстрел вновь грянул. На этот раз не в пол, в потолок, потому что вставший перед Аркашей Костя успел перехватил его руку и увести вверх.

И почти одновременно с ним прозвучал еще один выстрел. Костя скрипнул зубами и прикрыл глаза, задержав дыхание, пока Костолом врезал в столешницу лицом выстрелившего Чернова. Целившегося в Аркашу, но попавшего в Анохина, вставшего так, чтобы Аркаша был полностью за его спиной.

— Нет… — мертво с моих губ, не отпуская взглядом Костю, неслышно протяжно выдыхающего и резким толчком отталкивающего Аркашу к Киру, стремительно шагнувшего вперед и стиснувшего кронпринца в руках.

— В плечо… — срывающийся шепот Таши на ухо и она теснее сжала меня в руках. — Касательно… Женя, касательное в плечо. Нельзя сейчас, Женя. Нельзя.

С трудом кивнула, глядя, как стремительно намокает кровью белая ткань его рукава в верхней трети.

Ли расслабила руки и приподнялась. С трудом. Подав руку мне, встающей так же с трудом. Костолом, сжавший хрустнувшую в пальцах шею дернувшегося Чернова, поднял взгляд на Аркашу, стиснутого в руках Кира и так же неотрывно глядящего на него. Полным ненависти взглядом.

— Пистолет убрал? — спросил Костя, поворачивая голову в профиль.

— Да. — Отозвался Костолом, почти пинком отшвыривая Чернова. Тот врезался в покачнувшийся шкаф и с глухим стоном сполз по нему, зажимая ладонями разбитое лицо, а Костолом, многообещающе глядя на него, спросил у Кости, — младший цел?

Костя кивнул и, развернувшись, вновь сел в кресло. Одновременно с усаживающимся на свое место Костомаровым, швырнувшим пистолет в ящик стола.

— Навылет? — спросил Костолом, наливая виски в свой бокал доверху и двигая его по столу к Анохину.

— Царапина. — Спокойный голос Кости, встряхнувшего рукой и алая капель сорвалась с пальцев на пол. Он почти залпом выпил весь поданный Костоломом алкоголь и зажал плечо.

Костолом взглянул на Саню, склонившего голову и неотрывно глядящего на Чернова, что почти в той же позе что и он, сидел у шкафа. Почти в той же позе, только сжатый, дышащий часто, не видящий звериного изумрудного пламени в глазах Сани, глядящего на него, медленно и плавно склоняя голову — безмолвный, но явно звучащий приговор. Который не видел Костя, поморщившись, сильнее сжал рукой ранение, но видел отец, с секундной задержкой отведший взгляд.