Книга Дело о пустой консервной банке, страница 62 – Эрл Стенли Гарднер

Дрейк посмотрел на нее:

– А ты что, отмечаешь время, когда входит каждый?

– И когда уходит. Как ты думаешь, откуда я знаю, сколько Перри лишнего времени проводит в офисе?

– А неплохая идея, – сказал Дрейк. – Мне, пожалуй, тоже надо поручить оператору на коммутаторе начать делать то же самое. За переработанное время взимать двойную плату, не так ли, Перри?

– Надо бы, – с сомнением согласился Мейсон. – Но не думаю, что это у вас здесь привьется. А что насчет Делмана Стила?

– За этим я вообще не наблюдал, – сказал Дрейк. – Кажется, он работает в каком-то архитектурном управлении, но когда я там навел справки, то ничего особенного не узнал.

Мейсон бросил быстрый взгляд на Деллу.

– Как это? – спросил он Пола.

– Ну вообще-то Стил вроде околачивается возле этого управления, но главный архитектор говорит, что в действительности он не связан с тем, чем они занимаются. Делман просто арендует у них рабочее помещение, но приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.

– В какое время он вчера был в управлении? – спросил Мейсон.

– Пришел, как обычно, в девять утра, ушел около десяти, затем вернулся около двух. Примерно до трех часов был там, а потом ушел. Чудное дело, Перри! Он снимает комнату в доме Джентри. Там есть отдельный вход, так что и там он может входить и выходить, как ему вздумается. Но он сблизился с семьей и проводит вместе с ее членами немало времени. Миссис Джентри полагает, что он одинок и…

– Да, все это я уже слышал, – поморщился Мейсон. – В котором часу он вернулся вчера вечером?

– Не могу знать, – сказал Дрейк. – Ты позвонил мне слишком поздно, чтобы я смог перезвонить ему под каким-нибудь удобным предлогом. Вообще-то хозяйка вполне определенно заявила одному из моих людей, что такой привилегии, как их домашний телефон, ему не предоставлено. А в архитектурном управлении я выяснил положение дел довольно случайно. Мы не хотели, чтобы кто-то догадался, что за ним ведется слежка. Ты же сам говорил, это нужно делать так, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений, поэтому мы приняли за исходные данные, что он – архитектор. Табличка с его фамилией висит на двери кабинета, и уж для семьи Джентри, уверен, он постарался создать впечатление, что он и в самом деле архитектор. Но во второй половине дня, в послеобеденное время, посланный туда мной человек познакомился с одним работником управления и задал ему несколько вопросов, начав издалека. Вот тогда-то и стало известно кое-что о Стиле. Миссис Джентри, может быть, что-нибудь тоже знает…

– Ну, сейчас, ночью, пожалуй, ничего не остается, – сказал Мейсон, – кроме как хорошенько выспаться.

– Ничего себе – выспаться! – воскликнул Дрейк, взглянув на часы. – Уже почти день.

– Пока не наступил рассвет, будет ночь, – философски заметил Мейсон. – Ну, тогда давайте пить кофе.

Делла Стрит допила свой и спросила:

– Не раздумали беседовать с миссис Джентри, шеф?

– Нет. – Мейсон отрицательно покачал головой.

– Лично я собираюсь вздремнуть, – сонно сказал Дрейк.

Мейсон пошел к выходу, потом, будто раздумав, неожиданно повернулся и, заложив руки в карманы, с беспокойством посмотрел на сыщика.

– Пол, – сказал он решительно, – тебе придется кое-что еще сделать.

– Только после того, как немного сосну, – запротестовал Дрейк.

Мейсон молча смотрел на него, пока тот не спросил:

– А что такое?

– Тебе нужно добиться признания от Карра.

– Признания! – воскликнул Дрейк.

Мейсон кивнул.

– Не понимаю.

– Я введу тебя в курс дела в общих чертах, – сказал Мейсон. – Хоксли не был убит. Он был только ранен. Я хочу выяснить, кто стрелял в него и почему.

– А откуда ты знаешь, что он был только ранен?

– Потому что я видел его.

– Ты видел его?! – вздрогнув, будто эхом отозвался Дрейк.

– Да, видел.

– Где?

– В больнице имени Паркера в Сан-Франциско.

– И что он сказал?

– Он ничего не говорил, потому что, очевидно, находился под действием снотворного. Он будет жить, но врач намерен пока держать его в полной изоляции.

– Как же он попал в Сан-Франциско?

– Уэнстон отвез его.

– Уэнстон? Тогда он обманывает Карра…

– Нет, не обманывает, – уверенно прервал Мейсон Дрейка. – Карр и Хоксли – это одно и то же лицо.

Дрейк вскочил, отодвинув свой стул.

– Либо я перепил кофе, либо – ты, Перри! Один из нас явно ошалел. Хоксли рыжий и хромой, а тот, Карр…

– Я бы объяснил это следующим образом, – сказал Мейсон. – Тот, кто снимал жилье, был переодетый Джонс Блэйн в рыжем парике и умышленно прихрамывающий. Однако, снимая квартиру под именем Хоксли, он действовал как агент Карра. Ни на минуту не сомневаюсь в том, что такой хитрый человек, как Карр, не случайно выбрал для себя укрытие в доме из двух квартир, обеспечив присмотр как за нижней, так и за верхней.

– Да, это резонно, – признал Дрейк. – Но что наводит тебя на мысль о том, что это укрытие?

– Карр контрабандой переправлял в свое время оружие в Китай, пользуясь опасной брешью в блокаде. Естественно, известность ему была ни к чему.

– Тогда, следовательно, сейф в нижней квартире принадлежал самому Карру?

– Да.

– Почему же он не установил его в верхней?

– Вероятно, потому, что Джонс Блэйн следит за сейфом и спит в нижней квартире.

– Тогда экономка Сара Пэрлин должна была об этом знать.

– Конечно!

– А Опал Санли?

– Совсем не обязательно, – сказал Мейсон. – Она могла знать, а могла и не знать. Большого значения это не имеет. Экономка жила там. Опал Санли приходила днем.

– Но ты говоришь, Хоксли был ранен. Тогда если Хоксли – это Карр, то у Карра должно быть пулевое ранение…

– В ноге, – продолжил его мысль Мейсон. – Вот почему он держит ноги укрытыми… Чтобы не видны были бинты.

– Так у него, значит, не артрит?

– Может, он и есть, но не в такой степени, как он стремится сейчас убедить нас в этом.

– Погоди, Перри, – перебил Дрейк. – Врач же не имеет права лечить пулевое ранение, пока не сообщит об этом в полицию.