Онлайн книга «Дневник законченной оптимистки»
|
Его глазки тут же начинают бегать. – По делам. – По каким? – Майя, невежливо приставать к людям, – одергивает мама. – Это не наше дело. – Ну почему же? – Майя! – Мать больно пихает меня ногой под столом. – Помни о нашем уговоре. Я раздраженно выдыхаю: – Помню. Просто мне интересно, как вы встретились. Она наконец освобождает руку из капкана первой любви и неторопливо помешивает чай. – Здесь нет никакой интриги. Анатолий Иваныч написал мне накануне, что будет в городе, вот я и пригласила его к нам в гости. – Очень мило с твоей стороны, Наденька! – кивает лысик и сёрбает чаем. Я тихонько морщусь. Да уж! Мило. Хоть бы меня предупредила сначала. – Майя, ну что ты как не родная? – вдруг спохватывается мама. – Отрежь себе кусочек тортика. Анатолий Иваныч его сам испек, специально для нас. Я кошусь на гостинец, похожий на раскисшую булку в луже сгущенки, и крохотные ростки аппетита моментально чахнут. – Давай-давай, лопай! – поддакивает лысик и неуклюже плюхает мне на тарелку здоровенный кусок своего «шедевра». – Вон какая тощая! Неудивительно, что никто замуж не берет. Мужики, они, знаешь ли, не собаки: на кости не бросаются… Я возмущенно смотрю на маму, но вместо того, чтобы вступиться за единственную кровиночку, она делает мне страшные глаза. Что ж, придется помалкивать. В конце концов, завтра, в свой законный выходной я хочу выспаться, а не бегать в потемках по сугробам с ребенком наперевес. Я долго ковыряю «торт» ложкой, а потом-таки решаюсь попробовать. Фу! Вот это гадость! И вафельные коржи однозначно покупные. – Очень вкусно, Толенька! – бормочет мама и снова довольно чувствительно пинает меня под столом по ноге. – Правда, Майя? – Вообще, отпад, – мрачно соглашаюсь я. – А вы и правда его сами испекли? – Конечно, – Анатолий Иваныч гордо расправляет плечи. – Я вообще готовить люблю. Пока жена не померла, кухня на мне была. «Видимо, от ваших кулинарных шедевров она и скончалась», – мысленно ехидничаю я, а вслух уточняю: – А сейчас вам кто готовит? Или вы стали адептом голодания? – Ну, по-разному бывает, – с умным видом начинает рассуждать лысик. – Иногда мать готовит, но чаще всего сестра или племянницы. – Мать, сестра и племянницы? Они что, все с вами живут? – А то! В деревне один пропадешь. У нас большая дружная семья: я, мама моя, дедушка. Ну, и сестра с детишками. Их у нее пятеро – за ними пригляд нужен. – Ах, Толенька! – Мама придвигается ближе к лысику и легонько поглаживает рукав его растянутого свитера. – Я совсем забыла спросить, есть ли у тебя самого дети? – Есть, – кивает лысик. – Не беспокойся. Сынок у меня. – Как хорошо! – шепчет мама и глядит на своего Толеньку с такой нежностью, что я чуть не давлюсь чаем. – Кхе-кхе, – я демонстративно поглядываю на часы. – Анатолий Иваныч, а вы на последнюю электричку-то успеете? Или как там в ваше Кочкино можно добраться? Мать взвивается: – Доченька, разве мы можем отпустить гостя в ночь? Нет-нет! Пусть переночует у нас. Я уже постелила ему в гостиной. У меня отваливается челюсть. Что-что? * * * Когда Анатолий Иваныч наконец доедает свой торт и укладывается в гостиной, я пробираюсь в мамину комнату. Мне прямо нехорошо от мысли, что у нас в квартире какой-то левый мужик. – Мама, ты не боишься, что этот твой Толенька ночью нас ограбит? – Чего? У нас же брать нечего. – Мама неторопливо мажется кремом перед зеркалом и поигрывает бровями. – А телевизор? Микроволновка? Может, у них в Кочкино такие вещи – это признак роскоши? Мама только хмыкает. – Ты как будто никогда криминальные новости не смотрела, – с нажимом добавляю я. – Микроволновки тырят только так. К тому же у тебя еще цепочка золотая есть. И сережки с изумрудиками. – Майя, где твоя логика? Зачем Толику нас грабить, мы же знаем его в лицо? – Так это же еще хуже! – Я без сил опускаюсь на ее кровать. – Значит, твой Анатоль вообще может нас прирезать, чтоб мы его в итоге не сдали в полицию. – А-ха-ха, как смешно! – сурово говорит мама, закрывает тюбик с кремом и поворачивается ко мне. – Майя, иди спать. По-моему, ты сегодня слегка перенапряглась. Мое лицо превращается в обиженную маску, но мама ее откровенно игнорирует. – Иди-иди. Спокойной ночи. Я нехотя подымаюсь с кровати и подхожу к двери. – Ну, может, хотя бы забаррикадируем дверь в гостиную столом? – Чего? Это еще зачем? – Если твой Толик решит ночью устроить кровавую бойню, мы услышим и проснемся. – Майя, прекрати действовать мне на нервы! Если у тебя приступ паранойи, можешь забаррикадировать дверь в свою комнату. – Не вариант. – Почему? – Утром ты не сможешь забрать от меня Алёнку. Мама несколько секунд глядит на меня с недоумением, потом машет рукой: – Ой, всё! Иди. Почему она никогда меня не слушает? Надо в отместку тоже привести какого-нибудь мужика и на пару дней поселить в нашей гостиной. Интересно, с Анатолием Иванычем на диване поместится еще одна туша? Комплекция у него приличная, но ничего – потеснится… Злобно похихикивая, я почти сразу проваливаюсь в сон. Мне снится наша квартира в желтом свете встающего солнца. Аппетитно пахнет пирожками и жареной картошкой, тихо урчит холодильник. На кухне вовсю хозяйничает Миссис Летнее Платье. – Почему у вас так душно? – недоумевает она, обмахиваясь «Азбукой оптимиста» и попутно заваривая чай. – Душно? – слегка удивляюсь я. – Мне кажется, нормально. – Нет-нет, у вас просто адова жара, – Летнее Платье распахивает окно, и в кухне почти сразу наметает небольшой сугроб. – Посмотри на меня: я совсем вареная. Вареная! Мне становится жутко холодно, ноги и руки превращаются в ледышки, а зубы начинают стучать. Я бросаюсь к сугробу, пытаюсь вычерпывать снег ковшиком и выбрасывать обратно на улицу, но вьюга сильней меня. Сугроб становится всё больше и больше, пока полностью не заваливает окно. – Ну вот, опять ни ветерка! – вздыхает Миссис Летнее Платье и снова берется за «Азбуку оптимиста». Я резко просыпаюсь. Вот только мне по-прежнему жутко холодно. Что за чертовщина? Я обхватываю себя руками, чтобы перестать дрожать, и несколько секунд внимательно прислушиваюсь к ощущениям. Мне кажется, или из-под двери сквозит? Нет, ну точно сквозит. |