Книга Не быть волшебником, страница 23 – Вадим Степанов

– Наверно, опять какой-нибудь псих, – предположил Трюфель.

Волшебник, однако, не разделял скепсиса своего питомца. Он был рад, что самолет вообще прилетел, а то, что пилот выглядел очень дружелюбно, считал вообще отличной новостью.

– Я вам очень благодарен, – после приветствия, сказал Микаэль, – что прилетели за нами. Надеюсь, мы не сильно сбили вас с пути. Меня зовут Микаэль, и мои спутники – Константин и вон та кошачья голова, это Трюфель.

– О, пустяки. Я люблю летать. А летать без цели бывает просто неинтересно. К тому же мой основной бизнес – это пассажирские перевозки. Меня зовут Джонатан. Только, пожалуйста, не сокращайте.

– Не будем, – пообещал Волшебник. – Итак, Джонатан, мы ищем город. К сожалению, я не знаю, как вы называете свои города. Когда-то все они были Париж. Но у меня есть приметы. Там нет Эйфелевой башни, нет цветных времен года, и вообще он… как бы это получше сказать… несовременный.

– А я знаю, где он, – ответил пилот.

– Правда? – обрадовался Микаэль.

– Чистая правда. Он совсем рядом, если лететь, конечно, на самолете. Пешком он все равно далеко. Я с радостью вас туда доставлю. Только мы не обсудили одну важную деталь. Я говорил, что это мой бизнес.

– Конечно, я понимаю, – ответил Волшебник. – Я как раз захватил с собой серебряные унции, которые были в ходу, когда я был здесь в последний раз. Просто назовите цену.

Пилот посмотрел на серебро, которое держал в руках Волшебник, но не торопился его брать.

– Микаэль, мой коллега, который высадил вас здесь, сказал, что вы волшебник. Если это так, то я бы хотел у вас попросить немного другую оплату. Для вас это, должно быть, будет мелочью, а для меня в этом мире это непреодолимая трудность.

– Я слушаю.

– Понимаете, я веду записи в своем дневнике, – стал объяснять Джонатан, – записываю их карандашом. Просто потому, что нет в этом мире шариковых ручек. Какой-то умник решил, что в мире художников ручкам не место. Здесь легко можно достать любую кисть, уголь, грифель, мел. Все это любого цвета и в любом количестве. Но найти обычную шариковую ручку не представляется возможным. А честно говоря, у меня уже от скрипа грифеля по бумаге начинается нервный тик. Единственные обладатели контрабандных ручек – это писатели. Но, во-первых, не все, а во-вторых, они над ними так трясутся, что выкупить или даже обменять на что-то такую простую, но важную для меня вещь я не могу. Вот я и подумал: если вы волшебник, значит, можете достать такую мелочь в своем мире и принести сюда.

– То есть простая шариковая ручка – это все, что вы хотите?

– Я же говорил, что для вас это будет мелочью.

– Легко, – согласился Волшебник. – Как только мы доберемся до места, я смогу переместиться в свой мир и достану вам хорошую шариковую ручку. Просто если я сделаю это здесь, то обратно смогу вернуться только в ближайший город. А я понятия не имею, как ориентироваться в этом мире.

– Договорились, – обрадовался пилот. – Тогда располагайтесь в самолете, я мигом вас домчу.

– Мигом не надо, – заволновался Трюфель, – тише едешь – дальше будешь.

– Да, – шепотом обратился пилот к Волшебнику, пока Костя пытался укрепить картину в салоне, – хотел спросить. А вот кот ваш, он как, извиняюсь, конечно, нужду справляет? Как он ест, я понимаю, но где остальная его часть, и куда потом что девается?

Волшебник улыбнулся и посмотрел в сторону Трюфеля.

– Вы знаете, я стараюсь об этом не думать, – сказал он. – И вы, пожалуйста, не пытайте его на эту тему тоже. Он у меня очень щепетильный кот. Еще обидится.

– Просто мы летим в город художников, – объяснил свой интерес Джонатан, – не покажется ли им кощунственным, что кот вроде как разумом здесь, а дела свои делает там, на искусство?

– Хм, – задумался Микаэль, – я как-то не думал о такой стороне вопроса. А хотя ладно, скажем, что это такой перфоманс и инсталляция в одной картине, вот такое современное искусство.

– За такое искусство могут и в морду дать, – заметил пилот.

– Это только бы усилило мою любовь к человечеству. Но, к сожалению, в некоторых местах я за это даже приз могу получить.

Волшебник с пилотом грустно помолчали недолго и так же без слов забрались в самолет.

Несмотря на переживания Трюфеля, самолет летел ровно. Пилот не старался поразить пассажиров воздушной акробатикой, что позволило уставшему от переживаний подростку мирно уснуть. И вообще, лететь было одно удовольствие. Джонатан располагал к себе, и как-то незаметно завязалась дискуссия.

– Летать, – философствовал пилот, – все равно что жить. Можно всю жизнь простоять на полосе, а можно не бояться вылетать в разную погоду. Можно постоянно ждать выгодного полета, а можно летать «за спасибо», но наслаждаясь своим делом.

– Однако если все время летать «за спасибо», – не согласился кот, – то можно в какой-то момент остаться без средств, которые нужны хотя бы на то, чтобы заправить самолет. Тогда летать вовсе не получится.

– А, это все рассуждения, – отмахнулся пилот. – Если ты хочешь летать, судьба не откажет тебе в этой возможности.

– Верите в судьбу? – спросил Волшебник.

– Я не просто верю, я живой пример, что судьба есть. Всю жизнь жил в поле. Работал в поле, ел в поле, бывало, и спал в поле. А только всю жизнь мечтал летать. И вот проснулся однажды, и стало вдруг так невмоготу на это поле выходить. Вдруг так сильно потянуло на небо. А что я мог сделать? Самолеты денег стоят. К тому же надо научиться летать. Но я плюнул на все и ушел. Два года скитался. И все-таки нашел человека, который научил меня летать. А позже я уже смог позволить себе самолет. Правда, это небольшая птица. Но я понял, что большие самолеты мне и не нужны.

– Но это разве судьба? – удивился Волшебник. – Мне кажется, это исключительно ваша заслуга. Смогли изменить свою жизнь волевым решением.

– А что если бы я ушел, но так и сгинул? Не было бы самолета, не было бы полетов. Но я просил судьбу, и она мне помогла. Хотя даже не так. Я верю, что создан был для полетов. Иначе я бы так сильно этого не хотел. А ничего же не дается просто так, даже желание летать.

– Прям целое фаталистическое учение, – усмехнулся кот.

– А что в этом плохого? – серьезно ответил Джонатан. – Я записываю свои мысли, чтобы они не пропадали, чтобы потом я мог их рассказать другим людям. Ведь это нечестно, что только я понимаю, как все устроено. Что чтобы летать, надо просто перестать держаться за землю, чтобы понимать мир, надо слушать только себя. Потому что все, что нам пытаются навязать, – это неправда. Иллюзии.

– О, я знал, что этим кончится, – тихо пробурчал кот.

Микаэль, видя, что диалог ушел в опасное русло, решил сменить тему:

– Скажите, Джонатан, а как долго нам лететь?

– Уже подлетаем, – проворчал пилот, явно раздосадованный, что его умозаключения не нашли отклика у собеседников. – Вон, видите, мануфактура дымит, там начинается ваш город.