Книга Зря ты нанял меня, артефактор!, страница 31 – Антонина Крейн

Я подтянулась и села на столб верхом. Наемники слегка растерялись, потому что швырять в меня тяжелым оружием было явно не оптимальной идеей (гравитация вернет топор и все такое), а повторить трюк с лошадью они не могли хотя бы потому, что все пять коней теперь, как угорелые, носились по двору, слишком расстроенные происходящим.

Из окна гостиницы вылетело еще одно тело. К задней калитке началась истерическая миграция ни в чем не повинных постояльцев.

Я отмотала от своей щиколотки трубочку со снотворным дротиком — ношу ее, привязанную тканью, как раз для таких экстренных случаев, — и одним плевком уложила более крупного наемника баиньки. Наемнику помельче моя помощь не потребовалась, так как одна из теней двора вдруг будто ожила, превращаясь в Мокки Бакоа, и мгновение спустя мужик уже смирно лежал в придорожной пыли.

— Где Тилвас? — спросила я, съезжая со столба.

Мокки молча указал пальцем вбок. Там господин Талвани каким-то образом умудрился поймать двух лошадей и теперь бежал к нам, держа их под уздцы.

— Валим, — коротко приказал Мокки, глядя на то, как из гостиницы выбегает последний наемник.

Судя по всему, тот, что и был главным. Он сильно хромал и пошатывался, но все равно был полон решимости поймать нас. А еще у него в руках медленно собиралось заклятье — это был не просто бандит, а колдун…

Однако, когда нам в спину полетела магическая формула, мы уже на полном скаку вылетели за резные ворота гостиницы. Я оглянулась и увидела, как они вспыхнули черным пламенем.

Мы скакали прочь по предрассветным улочкам Шга`Нчауха: Тилвас на одном коне, мы с Мокки на втором. Наш невольный спектакль разбудил этот маленький каменно-деревянный город, и теперь, сообразно нашей скачке, тут и там зажигались огни в окнах, а придорожные фонари — уже классические, прямые, — разбуженно вспыхивали оранжевым светом при нашем появлении: были снабжены маг-датчиками движения.

— Какой план? — поинтересовалась я у своих спутников. — У них еще остались лошади, но у нас хороший отрыв. Поскачем в сторону столицы? Ты ведь успел взять колье, Мокки?

— Естественно, — рявкнул Бакоа и похлопал по груди: только сейчас я увидела, что под черной рубахой с капюшоном у него что-то топорщится. — Я спал в нем. Начинаю привыкать. Еще пару дней вместе, и я вообще не захочу с ним расставаться.

Тилвас — взъерошенный и невыспавшийся — усмехнулся:

— Бакоа, мне кажется, или ты за мной повторяешь в плане украшений? — и аристократ постучал пальцем по своему амулету-ворону.

Мокки явно хотел ответить ему что-то резкое, но вдруг над всполошенным городом Шга`Нчаухом поплыл страшный звериный вой… Яростный и голодный. Глубокий и хриплый. Он проникал в самую душу и выжимал ее, будто мокрую простыню, выдавливая слезы и мольбы о пощаде.

— Браксы!.. — выдохнула я, узнавая этот вой. Те же неведомые твари, которые гнались за нами с Тилвасом в Плачущей роще.

Наши лошади встали, как вкопанные, посреди переулка. Ночная темнота будто бы стала гуще, стены домов стали искажаться в перспективе, накрывая нас куполом.

Тилвас резко перестал улыбаться.

Один вой, второй, третий… Десяток звериных потусторонних голосов, стягивающихся со всех сторон. Наемники были не одни.

— Что за хрень это воет? — напряженно сказал Мокки.

***

Не успела я ответить ему (не то что бы мой ответ мог сильно помочь), как Тилвас, скрипнув зубами, протараторил:

— Браксы — это темные призывные сущности, духи проклятых кладбищ, которых некоторые колдуны умеют обращать в рабство, что браксам, естественно, не нравится. А они и без того не отличаются славным характером. Но сейчас не настолько важна их природа… — аристократ мрачно обернулся на нас. Лицо его в свете уличного фонаря опасно заострилось. — …Сколь то, что у меня больше нет артефакта, который помог бы нам скрыться. А в бою с ними мы не выстоим. Поверьте.

— Тогда нечего трепаться! Гоним быстрее! — прошипел Мокки, подстегивая лошадь, но она не двинулась: стояла, крупно дрожа всем корпусом.

Вой стал ближе. Неба над нами практически не было видно из-за исказившихся домов — уж не знаю, было то магией браксов или чародея, вызывавшего их, но с пространством творилась максимально сюрреалистичная муть.

Гребаные колдунишки, а.

— Куда гоним, интересно? — саркастически поинтересовался Талвани, окончательно растерявший все свое великосветское обаяние и шуточки. — Я могу заставить лошадей поскакать, но, как видишь, город браксам не помеха. На равнине они догонят нас еще быстрее.

— Тогда в оружейную лавку, может? — предложила я. — Хоть чем-то этих тварей завалить можно, а, Талвани? Ядовитые стрелы? Лепестковые мечи? Бомбы?

— Только магия, Джерри. Магия еще более темная, такая, которую браксы банально испугаются… Вряд ли в Шга`Нчаухе кто-то владеет таким колдовством… — к концу фразы Тилвас вдруг стал говорить тише и медленнее, будто напряженно вспоминал что-то — или лишился всяческих сил.

— Не вздумай падать в обморок от страха, артефактор! — рявкнул на него Бакоа. Тилвас только отмахнулся и жадно уставился на меня:

— Джерри, ты же у нас спец по легендарным местечкам. Монастырь Северного креста — слышала о нем?

— Конечно, — я нахмурилась, не понимая, с чего вдруг такой вопрос.

Новый вой браксов раздался так близко, что я невольно подпрыгнула в седле и тотчас почувствовала на своем плече тяжелую ладонь Бакоа: не дергайся, не вздумай выпасть, замри.

— Он же где-то рядом, да? — возбужденно забормотал Талвани, поглаживая своего коня по гриве так, что тот вдруг отмер, перестал трястись и даже удивленно переступил ногами. — Не так далеко от Шга`Нчауха?

— Да, но…

— Ты знаешь, как туда добраться отсюда? Сможешь привести нас? — синие глаза аристократа вдруг блеснули каким-то странным, нездешним пламенем, и я прикусила язык, на котором так и вертелась тысяча вопросов и возражений.

— Смогу.

— Тогда, пожалуйста, сделай это, — широко, я бы даже сказала торжествующе, улыбнулся Талвани.

Потом погладил и нашу с Мокки лошадь тоже, заставив и ее как будто очнуться от страха. Мы с Бакоа переглянулись, и вор сделал такую физиономию, типа: «Я удаляюсь из зала заседания, разбирайтесь сами».

Что, в принципе, означало его пассивное согласие.

— Н-н-но! — хлестнула я лошадь, направляя ее вперед по переулку.

***

Наша гонка длилась долго.

Как это всегда и бывает, организм, накаченный адреналином, превратил время в смоляную жвачку, растянутую удальцом между пальцами — такое длинное и тягучее, вмещает в себя куда больше, чем требуется по стандарту.

Мы летели прочь из Шга`Нчауха.

Мир вокруг продолжал искажаться от колдовства, будто неведомый скульптор поливал песочный замок водой. Никто из нас не оборачивался, но, когда мы скакали по широкой каменистой долине к северу от города, в свете восходящего солнца стало видно, что нас догоняют узкие длинные тени… Браксы были нестерпимо близко.