Онлайн книга «Янтарный меч»
|
– Принесем, госпожа. Бункушник хмыкнул и нырнул обратно. Трясина со звонким чавканьем сомкнулась у него над головой. Сила ожерелья тянула дальше, Ярина не стала противиться, позволила поднять себя в воздух и понести прочь. Хорошо бы жители Чернушек оказались не такими злобными, как из Пожарищ. И хорошо бы застать кого-нибудь в лесу, за опушку ей не выбраться. После топей чахлая марь уступила солнечному березняку. Сквозь него и шла дорога, ее Ярина преодолела без труда, надеясь, что край владений лешего придется поближе к деревне. Лесоруба она увидела сразу. Мелкорослый мужичонка, прохудившийся тулуп висел на нем мешком, а беличья шапка так и норовила наползти на глаза. Он собирал хворост, словно забыв о притороченном к поясу топоре. Ярина опустилась неподалеку, пытаясь разглядеть лицо и понять, как селянин себя поведет. Но за окладистой бородой и кустистыми бровями ничего было не разглядеть. Но попробовать стоило. – Добрый человек, – откашлялась она, повелев ожерелью сделать себя видимой. – Не скажешь ли… – А-а-а-а!!! – пискляво заверещал мужик, ничком повалившись на землю. Хорошо хоть стрекача не дал. – Да ты не бо… – Чудищи-и-и!!! – Где? – Ярина даже растерялась, оглядываясь. А когда повернулась, то встретилась взглядом с мальчишкой, еще не разменявшим и десятка зим. Борода оказалась зачем-то приделанным облезлым собачим хвостом, а брови – паклей. – А борода зачем? – от удивления она позабыла, о чем хотела спросить. Горе-лесоруб начал бодренько отползать подальше на четвереньках, пока не уперся пятками в дерево. – Мамка ск-казала, – промямлил он и взмолился. – Тетенька, не ешь меня! Я невкусный! Хошь, я тебе нашу Станьку приведу? Те, кто пытались выкупить свою жизнь чужой, не вызывали у Ярины ни капли уважения. Она бы ушла, но дело само не сделается. – И кто же эта Станька тебе? – нахмурилась она. – Сестра? – Н-не, п-порося наша, а сестру… – Настроение мальчишки изменилось, как весенний ветер. Он оскалился, черты лица заострились, делая его похожим на мужчину, ладонь стиснула на рукоять топора. – Я те, нежить поганая, дам сестру. Хоть ее и обозвали нежитью, у Ярины камень с души свалился. – Уймись, - она выставила перед собой руки. – Не нужна мне твоя сестра. И порося не нужна. Да и сам ты. Лучше на вопрос ответь. А я тебе, взамен, на поляну клюквы укажу подальше от топей. – Заведешь, небось, к нежити в зубы, – мальчишка убедился, что его не тронут и осмелел. Поднялся, деловито отряхнул штаны. В лицо смело глянул, не скрываясь. – Ты почему так вырядился? – Говорю же, мамка наказала. Дитев нечисть харчит, взрослых днем боится. У меня ишо что есть. Гляди! Он распахнул тулуп. На шее висела вязанка чеснока. Ну, конечно. Как она забыла! Чеснок – главное лекарство селян. Те упрямо верили, что он помогает от болезней, от сглаза, от нежити. Даже навьи – выходцы с Темной дороги – должны были разбегаться в страхе. Прям-таки чудо-средство! Ярина снова порадовалась, что сейчас не чувствует запахов. – Не боюсь я твоего чеснока, – улыбнулась она. – А ты сама кто будешь? Русалка? А чего тогда одетая? Или ты берегиня? – Глаза мальчишки восторженно загорелись, и Ярина поспешила избавиться от такой чести. Хуже напуганного ребенка только ребенок любопытный. – Леший я. – Врешь! Что я, нашенского лешего не знаю? Он завсегда в мужиков превращался, баб сманивал. У тетки Руши дочку сманил, она еще месяц в лес бегала, пока не окрутили. А потом всю нечисть велено гонять было. Мамка так плакала, когда домовиху выпроваживала. Та, говорят, еще прабабку мою знала. И в Чернушках колдун отметиться успел. Делать ему нечего, что ли? – А вот и не вру. Я новый леший. Мне ваши бабы без надобности. Разговор уходил не в ту степь. – Лучше скажи, ты видел женщину с младенцем? Она должна была из деревни вчерашним утром уехать. Молодая, на поневе дубовые листья. Платок у нее заморский. С красивыми такими рыбками. Лицо мальчика исказилось в задумчивости. – Это госпожа Милава, – наконец вспомнил он. – Она у нас мужа ждала. В бурю ее лихомань одолела. Всю ночь рвалась в дорогу, плакала. А поутру, пока тетка Меря к колодцу побежала, из избы выскочила, на телегу и деру. Очень батя ругался со старостой. Тот даже погоню послал, но она как сгинула, а на болота мы не ходим. Тебе пошто? – А куда она рвалась? – вместо ответа спросила Ярина. – Известно куда. В Пожарища. Муж у ей туды поехал. – Ясно. Опять эта расклятущая деревня. Что ж ей так не везет. *** – Ты почему в лес один пошел? – спросила Ярина без особой надежды на ответ. Мало ли, какие в этих местах традиции, может, дети с топорами и клееными бородами на каждой тропинке встречаются. Но мальчишка нахохлился, взгляд его стал тоскливым, безнадежным. Такие глаза бывают у тех, у кого дома горе. – Батя занемог, – прошептал он, шмыгая носом. – А мамка давно хворая. – Что с ними? – Мамка застыла. А батя… он ездил на торжище, а как вернулся третьего дня… Глаза краснющие, слезятся, гной текет. Он уж не видит ничего почти, день ото дня все хуже. Ярина закусила губу. Весной с пылью могло надуть в глаза что угодно, к матери часто возили мающихся с глазами. Тут смотреть нужно, так не вылечишь. – Жар есть? – Да. – Вид у мальчишки сделался совсем несчастный. – Тебя как зовут? – Ярина присела перед ним на корточки, жалея, что не может погладить по светлым вихрам. – Витко. – Что же у вас, Витко, знахарки нет нигде рядом? – Не, нету, – мотнул он головой. – Госпожа лесная была, но сгибла. – А колдун? Витко посмотрел на нее, как на дурочку: – Он же не лечит, не умеет. Да и не пойдет к нему батя. Он говорит, колдун душу у людей высасывают. Вон, как остальных зачаровал. А у нас его не привечают. Да и нечего ему у нас делать, шпиениев не держим. Значит, есть шанс, что ее помощь примут. – Пчел кто-нибудь разводит? – спросила она. – Нужен мед. Накипятите воды, разведите: десять капель воды на одну каплю меда. В глаза капайте. И привозите его к лесной избушке. Знаешь, где это? – Где госпожа лесная жила? – Да, теперь там живу я. И поскорее. Нужно осмотреть твоего отца. Во взгляде мальчика плескалась отчаянная надежда. И дав ее, Ярина просто не могла повернуть назад. И не хотела. |