Книга Год Ветра, страница 37 – Татьяна Анина

На кухне за походным низким столом сидела Оля. Та самая гулящая алкоголичка, которая с пьяну выбралась из горящего барака, забыв там своего ребёнка. Не сразу узнала её. Она наверное больше не пила и не гуляла. Лицо не опухшее сильно похудела, и синяков не было, значит, никто не бил, а так всё время получала. На ней лёгкое цветастое платье, подчёркивающее большую грудь, волосы распущены. То есть она готовилась к походу, или она теперь всегда так выглядела? На моей памяти Оля носила затасканные спортивные костюмы и футболки с пятнами.

Мальчик побежал к матери, и она с улыбкой забрала его к себе на колени.

— Здравствуй, Дана, — поздоровалась Оля.

Илья угощал её чаем, но без особого удовольствия и радости, лицо было мрачное и недовольное.

— Здравствуйте, — кивнула я, отвернувшись, полезла к своим вещам. У меня был взят брелок, который купила совершенно случайно – цепочка на ней мягкая красная машинка. У мамы когда-то такая машина была, я подумала, что мне приятно будет подобную игрушку носить.

— Я пришла поблагодарить тебя, Дана, — говорила Ольга.

— Да, сейчас, — я продолжила копаться, заметила, что Лёша опять стоял рядом и с любопытством вместе со мной заглядывал в сумку.

— Ты говоришь? — спросила я у него. — Как тебя зовут?

— Он плохо разговаривает…

— Ёша, — ответил мальчик.

— Но врач говорит, что это не показатель развития.

— Это точно! — подтвердила я, полностью согласившись. — Я вообще считалась недоразвитой до восьми лет. Вот нашла. — Вытащила брелок наружу и показала мальчику. — Это машинка красная. Цвет красный. Скажи: «красный».

— Ясни, — мило пролепетал Лёша и улыбнулся мне, взяв подарок в руки.

— «Спасибо» скажи, — попросила Ольга.

— Пока, — сказал Лёша и пошёл в прихожую.

Я рассмеялась, Оля тоже.

— Ладно, мы пойдём, — она поднялась с места.

— Как? — Удивилась я. — А чай? Я только проснулась. Лёша! У нас есть печенье!

Малыш тут же повернулся назад и, прижимая к себе брелок, протянул ручку для печенья.

— Да, уж, погости, — недовольно фыркнул Ветер и достал на наш стол пачку печенья.

— Нет, Дана, нам пора.

Что-то происходило. Конфликт…

Да?

Я не понимала, поэтому замерла и посмотрела на Илью. Волосы растрёпанные убрала за ухо. А кафф не надела, поэтому быстро обратно волосами прикрыла изуродованную ушную раковину. Но Оля увидела и содрогнулась. Глаза её потемнели, а на лице показались глубокие морщины.Ей лет тридцать, выглядела старше. У неё тоже волосы окрашены, как у Ветра, женщина седину спрятала.

— Илья! Мы будем пить чай!

— Садитесь, — он посмотрел на меня и печально улыбнулся.

— Лёша, пошли есть печенье.

Низкий стол и два стульчика, которые мы отдали гостям. Для меня Илья закрутил подушку в одеяло, сделав мягкое сиденье, сам сел на пол, скрестив ноги. Он высокий, ему было удобно.

— Смотри, какое печенье! — восторженно нахваливала я печенюшку, сама вдруг засмотрелась. Круглая с одной стороны шоколадом покрыта, с другой обычная печенька. — Илюша, а зачем дырочки на печенье?

— Для красоты.

— Некрасиво, но вкусно, — я откусила и улыбнулась Лёше. Он с аппетитом угощался.

— Как живёшь, Оля? — немного грубо спросил Илья.

— Хорошо живу, — ответила бывшая соседка немного стеснённо. Или мне показалось. Она не смотрела на меня. Глаза опустила, когда я из блюдца хлебала чай и ждала её ответа. — После пожара нас с Пашей и Лёшей поселили в резервный фонд. Лёшу сразу в садик отдали… В первый же день в садике я забыла его забрать. Опека приехала… Мы в общем пили, я проснулась через сутки в отравителе. Пашу зарезали на попойке, ребёнка у меня отобрали.

— Как?! — ахнула я, и по чаю в блюдце, прямо у моего носа побежали волны. — Отобрали…

Я испугалась как-будто уже отбирают, и он плачет.

Жесть!

Вот буквально ночью об этом думала, что дети в любом случае родителей любят.

— Да, — Ольга всё так же прятала глаза. — Переехала в новую квартиру. Пашу похоронила. Нашла работу, стала ходить, выбивать Лёшу обратно. Отдали. Не сразу, к Новому году только. Мне повезло, что у нас адекватная опека, могли бы его сразу приёмным отдать.

— Не могли! — возмутилась я, поставив блюдце на стол. Лёшенька быстро жевал, распахнув на меня глазки. Илья мрачнокосился на женщину. — Без суда? Не лишив родительских прав?!

— До суда не дошло. Но знаешь, приёмные семье, это же вроде… Передержки.

— Это к животным относится, — рявкнул недовольно Ветер.

— Ветров, детей раздают за деньги по семьям! — разозлилась Оля. — Ещё раз говорю, мне повезло! Я вылечилась, нашла работу. Знакомые мне квартиру обставили. Старой мебелью, но всё равно чисто и красиво. Ребёнка отдали, поэтому я … Я изменилась!

— И? Нам-то что?! — повысил голос Илья. — Мне это как поможет забыть, что произошло?!

Голос Ветра очень сильный. Он так прикрикнул, что Лёша заплакал. Неудивительно, у меня сердце в пятки упало.

— Спасибо, Дана, — Оля со слезами на глазах, схватила ревущего ребёнка и побежала в прихожую.

Я растерянно встала на ноги, даже толком не поняв, что собственно произошло.

— Хорошо, хоть денег не стрельнула! — крикнул Оле вслед Илья и закрыл за ними дверь.

В квартире стало тихо.

Это называется недоброе утро. Я в пижаме, растрёпанная и с чувством вины.

— Когда в гости приходит плохой человек, потом всё становится плохо и на душе, в том числе. Лучше не общаться с плохими людьми вообще, — шёпотом сказал мой муж, прислонившись к двери спиной.

— В какой книге это написано? — тихо поинтересовалась я.

— Это уже жизненный опыт.

— Я поняла, — осенило меня. — Ты злишься! Но не поняла почему!

— Как не поняла? — он был заведён, раздражён сильно, поэтому я не решилась к нему близко подойти. — Это шмара, пьяница! Женский алкоголизм не лечиться, она всё равно начнёт пить.

— Это необязательно! — возмутилась я.

— Ты думаешь, что она так вырядилась?

— Как так? — настороженно посмотрела по сторонам.

— Невеста, бля, припёрлась прощения просить.

— Ветров, не лопни! Ты слишком много о себе возомнил, — вникала я в суть конфликта. — Ты решил, что она пришла тебя соблазнять.

— С неё сталось бы. не в первый раз!

— Ты просто зациклился на том, что ты всем нравишься, хотя это не так!

— Плевать на меня, главное она у нас невеста. Мало её били, ребёнка её били. Тридцать с хвостом лет, а мужика надо.