Онлайн книга «Тридцать седьмое полнолуние»
Матвей уцепился за край парома, подтянулся на руках и перебросил тело через бортик. Больно ударился коленом, даже солнце в глазах раздробилось на мелкие осколки. – Зараза! На коже бисеринками выступили алые капли. Смахнул их ладонью. Паром поскрипывал под ногами. От непонятного механизма с длинной рукоятью воняло солидолом. Рядом валялся тулуп, весь в пятнах. Дикие люди! Зачем им тулуп весной? Матвей перепрыгнул на пристань и задрал голову, вглядываясь в будку. Похоже, хозяина не было. Пойти поискать в деревне? Или подождать здесь? Он оглянулся: Юджин стоял у воды, приложив от солнца ладонь козырьком. Другой рукой старик упирался в поясницу, видно, опять разболелась. Матвей дернул плечом и сошел на берег. На песке лежала глубокая тень, холодила подошвы. Оскальзываясь, взобрался выше и уселся на траву. Голую спину щекотала ветка тальника. В деревне, кажется, праздновали. Слышались голоса, смех, музыка. Интересно, какой сегодня день недели? Матвей сорвал листок, облизнул и прилепил на ободранное колено. Примолкшие было лягушки заорали снова, звуки хорошо разносились по реке. Юджин отвернулся и, спрятав зажигалку в ладони, раскуривал папиросу. Машина рядом с ним казалась уставшим бегемотом с грязным, запыленным брюхом. Матвей зябко поежился. Солнце совсем увалилось за деревню, в тени было холодно, и кожа пошла пупырышками. Саднило колено. «Ничего, подождет», – ожесточенно подумал Матвей, глядя, как курит Юджин. Старик привалился к капоту и стряхивал пепел себе под ноги. Зашуршал тальник. В кустах за паромом кто-то сдавленно хихикнул и снова затаился. Блеснула слюдяными крыльями ранняя стрекоза. Сделав вираж, она примерилась и вцепилась лапками в листик. Закачалась у Матвея перед лицом, так близко, что можно было различить ворсинки на ее тельце. Огромные фасеточные глаза смотрели высокомерно и непроницаемо. Стрекоза была похожа на доктора Каплейкехера. – Дура, – беззвучным шепотом сказал ей Матвей. На стрекозу это не произвело впечатления. Громче послышались голоса: выше по течению, за излучиной, к реке спускались девушки. Кто-то взвизгнул. – Держись! – Ай, юбка! – Вон корень торчит. – Тише, девочки, тише! Смешки в ладонь. Плеснула вода. Еще раз. Медленное течение вынесло из-за поворота венки из одуванчиков. Тянулись за ними намокшие ленты: красные, голубые, зеленые. Венки приблизились было к парому, но их закрутило течением и оттолкнуло. Затрещали ветки. Выметнулось полуголое тело и шумно упало в воду. Засвистели, загорланили. Из кустов вылетели еще парни. Вскипела река. Кто-то уже лез обратно с венком в руках. Возмущенно пищали в отдалении девушки. Парни, пошуровав в кустах, умчались в сторону деревни. Там набирал силу праздник, и музыка из проигрывателей соперничала с хоровым пением. Юджин на той стороне реки сидел в машине, приоткрыв дверцу. Света от лампочки в салоне хватало, чтобы читать газету. «Угробит аккумулятор», – сердито подумал Матвей. Подождал еще, но Юджин продолжал неторопливо переворачивать листы. Вот он достал термос, налил чаю и поставил кружку на приборную панель. Матвей поднялся и снова спустился к парому. Посмотрел внимательнее на механизм, от которого воняло солидолом. Кажется, все просто. Навалился на рукоять. Заскрежетало, загремела в воде цепь, но барабан не провернулся и наполовину, застрял. Зараза! Матвей подергал рукоять, вызывая противные звуки: казалось, кто-то клацает железными зубами. – Эй, чего творишь? По склону спускался мужик в майке и брезентовых штанах. Сивая борода его агрессивно топорщилась. – А ну стой! Хулиганье, еть вашу… Матвей бежать и не собирался. Мужик запрыгнул на паром – качнуло, хлюпнуло под настилом – и потянул руку, намереваясь схватить за ухо. – Будут тут еще!.. Матвей посмотрел паромщику в глаза. Толстые пальцы в синих наколках растерянно шевельнулись в воздухе. – А? Ты это, чей такой взялся? – сбавил тон паромщик. – Нам нужно переехать. – Матвей качнул головой, показывая на машину. Мужик обернулся. Юджин, заметив это, нажал на клаксон. – Так это, того… поздно уже. – Ну и что? Паромщик кашлянул. От него явственно несло водкой и луком. – Так… Нету больше никого. Чего мне, одних везти? – Мы все оплатим. Мужик сунул руку под майку и поскреб живот. – Ну, заплатите, так чего это… не переехать. Он выудил из кармана ключ, такой огромный, что было непонятно, как под его весом не сваливались штаны. – Сейчас, того, отопру и поедем. Ты тута подождешь или опять туда? – Туда, – сказал Матвей. Кажется, мужику это не понравилось, но возражать он не стал, только сплюнул в воду. Двигался паром неторопливо, поскрипывая механизмом. Пришвартовавшись, мужик махнул рукой: – Загоняй! Паром слегка просел, когда на него въехала машина. Юджин заглушил мотор и вышел. – Вечер добрый. – Вам тоже не хворать. Матвей на голоса не обернулся. Сидел, положив подбородок на колени, и смотрел на комара. Тот потоптался на локте, примеряясь, куда воткнуть хоботок, потом перебежал к запястью, но и там не решился. Взлетел, прозвенев над ухом. На плечи опустилась ветровка, сразу стало теплее. Матвей сбросил ее резким движением. – Толку? У меня трусы мокрые. – Возьми в чемодане сухие. – А че, трудно было их сразу достать? – Нет. Вот сам это и сделай. Пришлось встать и открыть багажник. Замок на чемодане заело, Матвей рванул его, едва не выворотив. Да что за день такой! Мокрые трусы он скомкал и швырнул на середину реки. Переоделся, сердито дергая локтями. – У вас праздник? – спросил паромщика Юджин. Фонарь на корме подсвечивал его лицо снизу, резче выделяя морщины. – Так это, Девкин день, весна на переломе. В городе-то подзабыли, а у нас ничего, гуляют. Причалили. Мужик загремел цепью, продергивая через звенья дужку замка. – Остановиться у кого на ночь можно? – На том краю спросите Ванду. Забор синий. Бобылкой живет, глядишь, пустит. – Спасибо. Юджин дождался, когда Матвей сядет в машину, и завел мотор. Выехали на дорогу. Щебенка с шорохом осыпалась из-под колес. Заваливало вправо, колея там почему-то была глубже. Юджин сосредоточенно выкручивал руль. Смотрел он только вперед и, даже когда автомобиль выровнялся, продолжил молчать. |