Книга Эйдолон, страница 61 – Грейс Дрейвен

– Прощай, – одними губами произнес он.

«Нет!» – прогремело у Бришена в голове, в то время как заклинание, не ослабевая, лилось из его рта.

Мегиддо изогнулся, поднял руку с мечом и рубанул что есть силы. Вспыхнул синий свет. Лезвие отсекло конечности галлу и руку Ондраша, в которой он сжимал предплечье Мегиддо. Крик раненого призрачного короля рикошетом отразился от стен. Он упал навзничь, сбив Серовека с ног. Струйки голубого дыма вырвались из обрубка, где была рука, словно истекая эфирной кровью. Серовек оттолкнул Ондраша и вскочил на ноги.

Галлу забрали свою жертву в рое когтей и зубов вместе с трофеем в виде руки. Прежде чем пасть бреши поглотила его целиком, Мегиддо швырнул меч на пол, а Серовек поймал клинок и обезглавил демона. Бришен покачнулся на ногах, когда сила хлынула из него, как вода сквозь сито.

– Вытащи его! – взревел Ондраш, отбиваясь от галлу одной рукой.

«Слишком поздно. Слишком поздно».

Брешь истончилась, превратившись в полоску черной ленты. Из нее доносилось лишь пронзительное эхо изгнанных галлу. Та закрылась, полностью исчезнув с конвульсией воздуха.

Бришен рухнул на колени, чувствуя головокружение и тошноту. Несмотря на то, что он был духом, не подверженным влиянию слабостей плоти, эйдолон страдал от последствий заклинания.

Он поднял взор, почувствовав руку Серовека на своем плече.

– Все кончено.

Бришен покачал головой.

– Еще нет.

Перед глазами стоял образ лица Мегиддо в последние мгновения, и Бришен не смог сдержать горестный вздох. Его мать, извращенная, коварная сука, бросила свой народ – весь мир – стае голодных эфирных волков. Чувствуя ответственность, он принял на себя бремя исправить ее катастрофическую ошибку. Он закрыл брешь, но именно этот человек – мужественный, смиренный монах – принес окончательную жертву и спас народ, к которому даже не принадлежал.

– Мы могли спасти его! – прорычал Ондраш, впиваясь взглядом в Бришена. Глаза Опального сверкали над защитным щитком. Взгляд враждебно настроенный, обеспокоенный, сильно недовольный. Бришен разделял его чувства.

– Нет, не могли. Они бы и тебя втянули вместе с Серовеком, прежде чем я смог бы закрыть брешь. Мегиддо это понимал. Иначе ты бы не лишился руки.

Ондраш поднял руку. Призрачный дым обвился вокруг его запястья.

– Мы обрекли его на ужас, превосходящий самую нечестивую смерть. Трусы. Мы все трусы.

Он рассек влетевшего с лестницы галлу.

Ондраш не издал ни звука, когда Серовек толкнул его к стене, чтобы сбить с ног.

– Да что ты знаешь о трусости, отступник.

Два меча, которые держал Серовек, пульсировали светом. Одно оружие принадлежало ему, другое – Мегиддо. Серовек использовал и то, и другое, чтобы разрубить заполнявших комнатушку галлу.

– Нашей целью было и остается закрыть брешь и отправить этих проклятых демонов обратно туда, где они появились. Монах пожертвовал собой ради всех нас. Почти этот храбрый поступок, отправившись домой и рассказав о нем дочери, ради которой ты сражаешься.

Маркграф на мгновение вложил меч в ножны и протянул Ондрашу руку. Гаурский дворянин долго смотрел на него, прежде чем принял руку, и Серовек поднял его на ноги.

Бришен тяжело прислонился к одной из стен, делая нерешительные замахи на кидающихся на него галлу.

– Знаю, это не утешение, – сказал он Опальному, – но я до конца дней буду нести груз вины за его потерю.

Он не лгал. Лицо Мегиддо запечатлелось в его сознании так же глубоко и пламенно, как и заклинания, которые он выжег в земле.

Глаза Ондраша на мгновение вспыхнули, а затем потускнели.

– Ты прав. Это совсем не утешает.

Он повернулся и вышел из комнаты. Его шаги на лестнице были едва слышны. Галлу следовали за ним по пятам.

– Выжившие в битве часто испытывают чувство вины, – заметил Серовек. – Со временем он смирится с судьбой Мегиддо, как и все мы.

– Это не будет иметь значения. Его злость не меняет того, что я должен был любой ценой закрыть брешь. – Бришен пристально посмотрел на человека, который однажды спас ему жизнь и стал другом. – Понимаешь, я ничего бы не изменил, окажись даже ты на месте Мегиддо.

Серовек усмехнулся и оттолкнул демона тыльной стороной ладони.

– Надеюсь, что нет. Мне не очень понравилась идея умереть, воскреснуть и сесть на фальшивую лошадь, чтобы преследовать демонов по всей округе. Ты разрушаешь весь план приступом гнева и самобичевания из-за того, что мог мной пожертвовать, но и это не очень меня трогает.

Тяжесть от кошмарной участи Мегиддо не уменьшилась, но Бришен улыбнулся шутке Серовека. Однако его веселье так же быстро испарилось.

– Если бы я думал, что смогу освободить его, то уничтожил бы тело.

Все трое неразрывно связаны: эйдолон, меч и тело. Но если тело погибает до эйдолона, дух обречен скитаться, а в случае Мегиддо – оставаться вечность в ловушке невообразимых страданий.

– Ондрашу или мне следовало отсечь ему голову, а не пытаться удержать, – проворчал Серовек. – Тогда он был бы свободен. Мертв, но свободен.

Они последовали за Ондрашем из дворца. Бришен остановился, чтобы в последний раз осмотреть тронный зал, заполненный растерянными визжащими галлу. Неповрежденные троны еще стояли на своих местах. Образ Секмис, точно паучихи в центре паутины, заставил его содрогнуться. Отвернувшись, Бришен пошел прочь.

Короли собрались перед мертвыми. Ондраш ни на кого не смотрел. Гайрис выглядел потрясенным известием о Мегиддо. Лишенный силы Бришен чувствовал беспокойство мертвых. Гнев из-за того, что они подчинялись приказам королей-призраков, вернулся. Время сокращалось вместе с силой. Скоро усопшие освободятся, и если галлу не будут изгнаны к тому моменту, то призраки бросят орду и присоединятся к своим собратьям, которые пока преследуют демонов, как блохи собаку.

– Как мы создадим внешний круг без монаха? – спросил Гайрис.

– Я помню заклинание и нужные руны. Как и с малым кругом, я буду источником силы, – сказал Бришен. Силы, что превратилась в факел, а не костер, который он изначально принес в эту битву.

Он поднял тыльную сторону ладони и воззвал к усопшим:

– Отведите орду ко дворцу и удержите.

Мертвецы завизжали и бросились вперед и как одно тело толкнули и потащили плененных галлу по городу. Бришен разыскал Ондраша, который посмотрел на него испепеляющим взглядом.

– Руби и коси, пока не останется ни одного на ногах. Они вернутся в свою тюрьму. Не имея возможности сбежать, они останутся там, – сказал Бришен. Он поднял меч. – Мы сражаемся за павших.

– За Мегиддо, – ответил Ондраш.

Бришен коротко поклонился.