Книга Его Безумие, страница 24 – Аруся Берг

— Хорошо, что ты есть. Спасибо за все, — в ответ сжимаю ее в своих объятиях.

— Говоришь так, словно прощаешься.

— Жизнь непредсказуема.

— Агата! — возмущенно воскликнула подруга.

— Шучу я!

Мы примерно час выбираем, что наденем на грядущий праздник. Каждый год Маша делает мне поистине праздничное настроение, приглашая всех, но в этом году лучше встретить день с Адамом. Несомненно, отмечать с фондом будем, но вечер…Минуты переходят в вечность рядом с ним, наполненные яркими впечатлениями, я жду гораздо больше.

***

Приезжаю только глубокой ночью. Крадусь на цыпочках как партизанка. Главное не разбудить моего грозного мужчину, а то потом мама не горюй. Между тем везение и я, несопоставимы друг с другом.

— Не рановато явилась? — его низкий голос эхом раздается по комнатам.

Загорается свет, чуть зажмурилась от чересчур яркого освещения.

— Привет… — прикусываю внутреннюю часть губы, дабы не сказать лишнего.

Молча оглядывает меня, не переставая смотреть в упор и не давая отвести взгляд в сторону. Принюхивается как голодное животное на свою заветную добычу. Дрожу как осиновый лист. Привыкать надо к таким вот предъявлениям, но все никак не могу. Зато в арсенале есть женские уловки. И если, кто скажет: Разве так можно? Я отвечу конечно! С такими мужчинами надлежит быть во всеоружии. Каждый день на острие ножа. Раньше пренебрегала этими качествами, а теперь неловкость пропала.

— Как на работе? — нарочито сильнее нагибаюсь, снимая туфли. — Блаженство.

Мгновение ока и он рядом. Чувствую попой крепкие мышцы живота. Напрягается, а я не пытаюсь подняться.

— Очередной трюк? — стремительно подхватывает меня за талию, давая почувствовать всю силу его желания. — Знаешь, как действуешь. Хочешь отсрочить казнь?

— Возможно, — выпрямляюсь, откидываясь на стенку под названием Адам. — И вдобавок хочу сказать, что люблю.

— Славно поешь, — приподнимает мое платье все выше и выше. — Слишком быстрый доступ. Мне не нравится, что ты разгуливаешь так по городу.

— Я слышу это буквально каждый день.

— Ты цветочек мой, не прислушиваешься, сопротивляешься и попадаешь в неприятности, — сдвигает мокрые трусики, проникая быстро двумя пальцами, задевая во мне особые точки.

Куда мне до дьявола во плоти, соблазнение его прерогатива.

— Адам… — выгибаю спину, настраиваясь на удовольствие.

— Завтра утром мне нужно будет отъехать. Приеду поздно ночью или утром следующего дня, — пропускаю слова мимо ушей.

Ожидаю продолжение, но его не следует, он резко убирает свою руку и оставляет меня обескураженной и готовой метать молнии.

— Что это значит? — голос поник.

Обидно, а где-то закромах слышалось «нужно будет отъехать». Но ведь завтра мой день и впервые в жизни, я встретила свою любовь и намеревалась провести с ним эти часы. Получается он забыл? Или не знал?

— Наказание.

— Уж всяко лучше, чем подвал, — фыркаю от досады.

— Ты его даже не видела.

Чуть отходит, показывая, как эти же пальцы оказываются у него во рту. Медленно обсасывает их. Взгляд темнее ночи. Не могу скрыть смущение, а ему нравится глумиться надо мной.

— Уверена, что мне не по душе такое приключение. Как-нибудь в другой жизни.

Все так же глаза в глаза, снимаю платье, оставаясь в одном нижнем белье. Призывно поворачиваюсь, покачивая бедрами. Демонстрирую свой новый комплект.

— Авось и приглянется.

— Нравится?

— По мне так с пандой лучше было.

Замираю как статуя. Окончательно теряя весь запал.

— Что?

Щеки покрываются густым пунцовым румянцем.

— Как ты о них…узнал? — растерянно шепчу.

Не то, чтобы это было бы стыдно, но все же неприятно, это он получается…

— Увидел в твоей квартире.

Вот же гад!

— Произвол! — кричу во все горло.

Под мой визг, не сразу замечаю, как он приблизился на достаточно близкое расстояние. Лихо перебрасывает на плечо, шлепая по попе.

— Ну ты и…

— Кто? — лениво интересуется, поглаживая очаг боли.

— Мерзавец редкостный!

— А еще дикарь, псих, здоровяк и неуравновешенный индюк, — весело словно песню пропевает.

— С хорошей памятью, — прошипела я.

Ногой открывает дверь, относит меня в ванную, ставя на пол. Сам по-видимому собирается уходить.

— А ты?

Автоматически выпаливаю, и тут же бью себя по губам. Никакой гордости. Совсем голову потеряла.

— Пятнадцать минут, — звучит приказ.

Чувствую смену настроения, но не понимаю причины. Я вполне привыкла к характеру Адама, внезапные вспышки агрессии и прочие атрибуты безумства. Не внедряясь более, в пожарном порядке в установленные сроки, выбегаю из душа, позабыв о полотенце. Едва ли сделав шаг, меня принуждают остановиться:

— Оставь так.

Оборачиваюсь, видя абсолютно голого мужчину. Тяжелый член, налитый кровью, гордо покачивается между мускулистыми ногами.

— Мы займемся любовью? — обхватываю себя руками, закрывая тело от пытливого взгляда.

— Нет.

— И что будем делать? — с любопытством интересуюсь.

— Спать.

Мы действительно легли как есть, совершенно обнаженными, но уснуть в таком состоянии не получалось. Вертелась, ягодицами задевала возбужденный орган Адама, злилась. Умышленно крутилась, прижимаясь ближе. Он спокойно терпел мои выходки. Кремень. Потеряла счет времени. Внимательно следила за ним, всматриваясь в широкие плечи, плоский живот, с бегущей вниз дорожкой темных волос, он лежал, согнув ногу в колене.

— Выкладывай.

— Завтра я поеду в фонд, потом к Маше до вечера. Предупреждаю заранее, — отчитываюсь и целую его в плечо.

— Ты никуда не поедешь, — сильная рука властно ложится на живот. — Дождись меня.

— Но… — дергаюсь, но встать не удается.

— Не обсуждается.

Пытаюсь подавить в себе проклятые слезы, но они уже во всю бегут ручьями. Горечь и обида в груди не дают здраво мыслить. Ему не интересно по какому поводу мы собираемся, но спорить бесполезно.

***

Рано утром, мне звонят родители, родственники, друзья. Все поздравляют, а у меня на душе кошки скребут. Не дают расслабиться и радоваться этому дню.

— Маш, я не приеду. Скажи всем, что отметим в следующем году.

Горько осознавать, что я подпала под влияние Адама, но после прошлого раза, мне хватило с лихвой.