Онлайн книга «Принц Модильяни»
|
После этой фразы я смотрю на полулежащего на столе Мориса с сочувствием. В нем есть что-то, что меня привлекает, особенно сейчас, после того как я узнал о его болезни. Макс продолжает: – В их жизни есть эпизоды для романа, полного волнующих страстей. Они живут втроем в скромном доме, Сюзанна зарабатывает продажей своих картин и картин сына. Работы Андре не очень хорошо продаются. На Монмартре их называют «проклятой троицей». – Я не вижу в них ничего проклятого. – Мануэлю не нравится это прозвище. – Андре действительно любит Сюзанну. Я никогда его не видел с другими женщинами. Она много развлекалась в прошлом, а сейчас, похоже, остепенилась. Про Мориса можно лишь сказать, что, если бы не его ужасное детство, он был бы другим человеком. Я заинтересован еще больше. – А какое у него было детство? – Сейчас Сюзанна спокойная, уравновешенная, она всегда рядом с Морисом. Молодость же ее была бурной, ей нравилось гулять по ночам, встречаться с мужчинами. Мориса она бросала одного. Макс уточняет: – Сюзанна знает, что это ее ответственность и что бесхарактерность Мориса – в том числе и ее вина. Что ужасно, так это насмешки и издевательства в отношении Мориса. Даже художники и люди широких взглядов плохо с ним обращаются. Богемный образ жизни их не сдерживает. Буржуазное поведение сложно изменить. После того как мы поели, мои друзья принялись пить. Насколько я понял, все нашли деньги на этот вечер, чтобы оплатить счет Розалии. Я больше не в состоянии оплачивать обеды и ужины за всех, я уже потратил половину привезенных с собой денег. Пошли слухи, что Модильяни всех угощает. Я не работаю, плачу за жилье, за еду и за обучение в академии Коларосси. Впрочем, своей первоначальной щедрости я обязан тем, что принят в круг художников. Тучный молодой человек с приятным, мягким лицом и слегка изогнутым носом разговаривает с Максом Жакобом. Молодой человек одет как денди, но весь вспотел, как будто долго бежал. Он поворачивается ко мне по указке Макса и улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Они знаком подзывают меня к себе. – Амедео, познакомься, это Гийом Аполлинер. – Очень приятно. Я протягиваю ему руку, он ее пожимает и удерживает. – Я очень рад знакомству. В конце концов, Париж – большая деревня. Особенно в нашем окружении. Слух уже распространился. – Простите, какой слух? – Прошу тебя, давай на «ты». – Хорошо. Так какой слух распространился? – Что один молодой итальянец дискутирует с Пикассо на равных, привлекая всеобщее внимание. – А это странно? – Знаешь, это не я решаю. Это решают люди, которые вас слышали. Я спрашивал у Макса его «трактовку». – А нужен трактовщик? – Разумеется. Кто-то, кто умеет рассказывать с должным мастерством и критической основательностью. – Вы хотите сказать, что пара слов, которыми я обменялся с Пикассо, во всем этом нуждается? – Ты хочешь умалить свои достижения? Это редкость в Париже. Здесь скромность не популярна. Но если ты, напротив, решил принизить Пикассо, то такое здесь тем более не приветствуется. Макса очень веселит слушать Аполлинера и смотреть на мое недоверчивое и изумленное лицо. Гийом же продолжает: – Если же, насколько я понимаю, ты преуменьшаешь важность вашей встречи, тогда я тебе скажу, что ты не умеешь пользоваться случаем. – Каким случаем? – Во-первых, показать свои картины Пабло. Во-вторых, показать свои картины другим художникам. В-третьих, показать свои картины владельцам художественных галерей. – Но у меня нет картин. Гийом резко поворачивается к Максу Жакобу: – Как же так? Ты мне сказал, что он художник. – Мне так сказал Мануэль Ортис де Сарате. – Да, я художник, я бы хотел и ваять, – но я еще ничего не сделал в Париже. Макс гладит меня по голове и говорит в шутку: – Бедненький, он приехал пару месяцев назад. Ему нужно дать время. – Пару месяцев? Почему же мы раньше не встречались? Макс все больше веселится. – Я задаюсь тем же вопросом, я сам только сегодня с ним познакомился. Мой дорогой Гийом, иногда жизнь несправедлива. – До такой степени? Они подшучивают надо мной! Гийом кладет руку мне на плечо. – Пользуясь общими знакомствами, я тебя попрошу в следующий раз предупреждать о своем намерении куда-то пойти, как сегодня. Я должен приносить пользу парижскому художественному бомонду и, в соответствии с контрактом, должен быть в курсе всего происходящего. – С контрактом? Каким контрактом? – С самим собой. Я выполняю неблагодарную работу писателя, поэта и, прежде всего, критика. – Ты художественный критик? Макс приходит мне помощь, все так же шутя: – Критик, который ничего не понимает в искусстве, в особенности в живописи, и не может отличить олеографию от оригинала. – Отсутствие знаний техник разве мешает быть знатоком красоты? – А ты знаток? – Определяющая фигура в создании чужой славы. Помни об этом. Макс отпускает язвительную шутку: – Аполлинер может объявить человека гением с такой уверенностью, что заставит всех в это поверить. – Неблагодарное дело. Я бы хотел, чтобы кто-то сделал нечто подобное в отношении моей поэзии и литературных произведений. – Друг мой, достаточно найти кого-то, кто не разбирается в литературе так же, как и ты в искусстве. – Я заслужил доверие благодаря некомпетентности. Амедео, ты уже принадлежишь к какому-либо художественному течению? – Я не знаю, в Италии не так много художественных течений… Он меня перебивает: – Я говорю о Париже. – Нет, я здесь еще не думал о том, к какому течению… – В предстоящие месяцы многое произойдет, и, знаешь, некоторые итальянцы двигаются в этом направлении с помощью нашего друга Джино Северини. – Да, мне кажется, я понимаю, о чем ты. – Ладно, когда ты решишь, к какому течению принадлежишь, скажи мне об этом; так ты избавишь меня от ненужных усилий. Знаешь, как порой сложно установить этот факт про художника, основываясь лишь на незначительных нюансах? Трактовка меня сильно утомляет и смертельно надоедает. У меня страшное желание выкурить тосканскую сигару. Розалия заказывает сигары в Италии, я купил у нее пару штук и вышел покурить. Ночной воздух прохладен, приближается парижская весна. Мне нужно подумать о том, что сказал Аполлинер. Я никто, я делаю только наброски, не принадлежу ни к какому направлению, стилистические течения мне не интересны. |