Онлайн книга «Принц Модильяни»
|
– За что? – Ты знаешь. – Я ничего не сделал. – Я, в отличие от тебя, не теряю память, когда пьян. Мы оказались в тюрьме, но я повеселился. Мы их отделали. – Говори тише. Похоже, я их убедил, что ты спишь, и они перестали кричать. Я попробую уснуть. Морис кивает, я закрываю глаза. – Амедео, знаешь, почему надо мной все издеваются? Потому что я дурачок с Ля Бют. С самого детства. Для них это развлечение – оскорблять меня. Если растешь с убеждением, что ты деревенский дурачок, потом у тебя всю жизнь проблемы. – У тебя нет проблем. – Есть, и много. Тебе перечислить? У меня нет отца. Мне лечили эпилепсию – вином. Моя мать спала со всеми подряд. А я не мог уснуть, пока она не вернется. Если ее не было дома и на следующий день, я проводил ночи под окнами ее любовников. Меня много раз клали в больницу, чтобы лечить нервы. При первых признаках судорог меня связывали, чтобы я все не разнес. Алкоголь – единственное, что меня успокаивает. Моя мать вынудила меня рисовать, при этом она всегда была талантливее меня. Я сплю только с проститутками. В большинстве случаев я слишком пьян, чтобы у меня стоял. Люди на улице мне говорят, что моя мать – шлюха, а ее любовник – моего возраста. Этого достаточно? Я некоторое время молчу; я не могу оспаривать такие очевидные факты, поэтому предпочитаю пошутить: – И это всё? Он начинает смеяться. – Тише, я прошу тебя, иначе они снова начнут. – Амедео, ты мой лучший друг. Остальные меня просто терпят. – Не говори ерунду. Я тоже тебя терплю. Морис понимает шутку – и улыбается в ответ. – Амедео, я ненормальный. – Не хвастайся этим. Ты не уникален. – Кто-то или что-то прислал тебя из Италии – ради меня. – А я-то думал, что приехал сюда, чтобы стать художником. – Мне бы не хотелось, чтобы ты стал таким, как я. Не общайся со мной слишком много. – Ради бога, не надо этого пафоса… – Я рад быть твоим другом, но держись от меня подальше. – Хорошо, начнем прямо сейчас. Уходи! Морис немного раздумывает над последней фразой, а когда понимает – начинает кататься по кровати от смеха. Падает на пол, задыхается и продолжает смеяться. – Ты слышал, что я тебе сказал? Уходи! Иди отсюда! Держись от меня подальше, ненормальный! Мы оба смеемся – и чтобы не шуметь сильно, сдерживаемся до удушья. – Я никогда не забуду эти ночи. – Ночи? Какие ночи? – Те, что я провожу с тобой. – Морис, я уже переживаю. Ты не путаешь меня с Максом? – Я не шучу. Ты единственный, кто не заставляет меня думать, что меня терпят. – Морис, ты мудак, пьяница, который устраивает драку в кафе, ты оказываешься в тюрьме и тащишь меня за собой… – Тогда поступай как остальные: избегай меня. – Если хочешь, я могу погладить тебя по голове, как песика. – С тобой бесполезно разговаривать, ты никогда не бываешь серьезен, Моди. – Господи, и ты тоже? Моди. Почему ты меня так называешь? – Не знаю… Я не первый, кто тебя так зовет, и не единственный. Ты суеверен? – Очень. – Это не maudit. А Моди. Думаю, что тебя так начали называть, когда ты выставился в Салоне Независимых. В этот момент из глубины коридора, соединяющего камеры, слышатся лязг открывающейся двери и звук приближающихся шагов. Дверь нашей камеры открывается, мы тотчас садимся на кроватях и видим двух надзирателей. – Следуйте за нами. – Зачем? – Никаких обсуждений. Мы поднимаемся и идем за ними. Когда я прохожу мимо камеры, где находятся два придурка, которые задирали Мориса, я подхожу к двери. – Спокойной ночи, девушки! Будьте умницами, а мы уходим. Надзиратели заводят нас в большой кабинет, где в ряд стоят несколько столов. В глубине комнаты двое мужчин разговаривают и курят. Они в штатском, довольно элегантные. Я их никогда не видел, но по выражению лица Мориса заключаю, что он их хорошо знает. – О нет… – Что происходит? Кто эти двое? – Делай, что они скажут, и не спорь с ними. – Можете идти. Надзиратели разворачиваются и уходят. – Располагайтесь. Мы с Морисом садимся на крутящиеся стулья. У мужчин напротив – радушные, дружественные выражения лиц. – Синьор Утрилло, как ваши дела? Давненько мы с вами не виделись. – Да уж… – Однако на этот раз – не только шум, нарушение общественного покоя, бродяжничество… Мы имеем самую настоящую драку, с причинением телесных повреждений. Кто бы нам объяснил, каким образом такие, как вы, уложили таких типов? Два художника против двух нахалов. Я бы на вас ни франка не поставил! Несколько секунд мы смотрим молча друг на друга. – Синьор Модильяни, позвольте представиться. Меня зовут Эжен Декав, комиссар Декав, а этот господин – комиссар Леон Замарон. Я киваю в знак приветствия. – Что за хмурые лица? – присоединяется к разговору Замарон. Мы не отвечаем. Замарон продолжает: – Синьор Модильяни, я обращаюсь прежде всего к вам, поскольку синьор Утрилло – наш старый знакомый. Мы ничего не имеем против искусства и художников. Верно, Декав? – Совершенно верно! Скорее, наоборот. – Мы внимательно наблюдаем за тем, что происходит в Париже. Мы с Декавом – друзья художников с Монмартра и Монпарнаса. Нам просто не нравятся некоторые вещи… – Многие вещи, по правде говоря. – Зачем вы употребляете эти странные субстанции? Гашиш, опиум, кокаин… – Мы нашли даже эфир! Не говоря уже об алкоголе. Мы уверены, что все это не идет вам на пользу. Я слушаю их – и не понимаю: то ли они читают нам нотации, то ли издеваются над нами. – Синьор Модильяни, как безусловно может подтвердить синьор Утрилло, мы – большие почитатели искусства. – В особенности вашего друга Утрилло, верно? – улыбается Замарон. Морис кивает. – Знаете, я сын гравера Альфонса Декава и брат писателя Люсьена Декава. В нашей семье искусство всегда было на первом плане. – Мы уверены, – продолжает Замарон, – что сейчас наблюдается наиболее разноплановый, плодотворный и интересный период парижского искусства. – Но мы должны следить за правопорядком, понимаете? |