Книга Красив, богат и не женат, страница 38 – Сьюзен Элизабет Филлипс

Хит навострил уши. Аннабел и Фэб в одном книжном клубе? Какие еще интересные тайны она от него скрывает? Молли зевнула и потянулась.

— Мне нравится идея Шарон раздавать парням книги, что бы читали, пока мы отправимся в наше логово. В прошлом году, когда они не были с нами на озере, только и делали, что пережевывали старые игры. Мне все равно, что они скажут. Надоело их невежество.

Каждая клеточка в теле Хита насторожилась.

— Только не давай выбирать Дарнеллу, — предупредила Фэб. — Он помешан на Маркесе, а я как-то не представляю, чтобы парней так уж потрясли «Сто лет одиночества».

На свете существовал только один Дарнелл, о котором они могли говорить, а именно, Дарнелл Пруитт, гнусный тип и по совместительству бывший полузащитник «Старз».

Мысли Хита лихорадочно метались. В какой это книжный клуб входит Аннабел?

И, что еще важнее… как он может повернуть это в свою пользу?!

Аннабел собрала очередную стопку бумажных тарелок, хотя Фэб велела ей не трудиться. Но она изо всех сил оттягивала возвращение домой, зная, что придется сидеть в машину рядом с Хитом.

Фэб подхватила комочек розовой глазури с изувеченного торта и сунула в рот.

— Мы с Дэном не дождемся, когда можно будет отправляться в лагерь. Пользуемся любым предлогом, чтобы улизнуть на Уинд-Лейк. Молли определенно повезло, что она вышла замуж за человека с собственным курортом.

— Когда наступает время отправляться в лагерь на Уинд-Лейк, это настоящее счастье. И единственный отдых, который нам выпадает за долгие месяцы, — пояснила Молли. — Кстати, Аннабел, я чуть не забыла. Один коттедж остается пустым — какая-то парочка в последнюю минуту отказалась приехать. Можешь пожить там вместе с Жанин, поскольку вы обе не замужем. Или хочешь оставить за собой комнату в ВВ [26] ?

Аннабел задумалась. Хотя она никогда не была в лагере на Уинд-Лейк, все же знала, что там есть и пансион в викторианском стиле, и несколько небольших коттеджей.

— Полагаю, я…

— Конечно, коттедж, — вмешался Хит. — Очевидно, Аннабел не успела упомянуть, что приказала мне ехать с ней.

Аннабел молча раскрывала рот, как рыба, вытащенная на песок.

Палец Фэб утонул в глазури да там и остался.

— Вы едете в лагерь?

Аннабел заметила, как сильно бьется жилка на его шее. Похоже, ему нравится рисковать. Она могла обличить его тремя словами, но он настоящий адреналиновый наркоман и играет в кости с судьбой.

— У меня никогда не хватало воли отказаться от пари, — пояснил он. — Она считает, что я не смогу обойтись без своего сотового целый уик-энд.

— Да вы с трудом высиживаете ужин, — пробормотала Молли.

— Я ожидаю извинений от вас обеих после того, как докажу, насколько вы ошибаетесь.

Молли и Фэб с одинаково насмешливыми лицами повернулись к Аннабел. Раненая гордость повелевала наказать его. Прямо сейчас. Она заслуживает свой фунт плоти за ту хладнокровную жестокость, с которой он ее уволил.

Наступило неловкое молчание. Хит выжидал, не сводя с нее глаз. Только бьющаяся жилка отмечала каждую проходившую секунду.

— Он не выдержит, — вымученно улыбнулась она. — Все, кроме него, это знают.

— Интересно, — обронила Молли, воздерживаясь от дальнейших замечаний, хотя Аннабел чувствовала, что у подруги буквально язык чешется что-то добавить.

Через двадцать минут она и Хит уже направлялись в город, причем тишину в машине по густоте можно было сравнить только с розовой глазурью. Правда, глазурь в отличие от царившей неприветливой атмосферы хотя бы сладкой была.

Хит обошелся с малышками лучше, чем она ожидала. Внимательно выслушивал сетования Ханны, а Пиппи просто его обожала, Аннабел втайне поражалась, что он снизошел до Пиппи и несколько раз даже на корточки присаживался, чтобы потолковать с ней.

Наконец Хит не выдержал первым:

— Я уже решил снова нанять вас, прежде чем услышал о лагере.

— О, я вам верю, — усмехнулась она, в надежде, что сарказм надежно скроет обиду.

— Я правду говорю.

— Главное, что теперь можно спокойно уснуть ночью.

— О'кей, Аннабел. Валяйте, выкладывайте все, что накопилось за день.

— Исповедь — прерогатива равных. Жалкие шестерки вроде меня обязаны складывать губки бантиком и целовать задницы.

— Но вы перешли все границы и прекрасно это сознаете. Отношения с Фэб никак не придут в норму. Я намеревался воспользоваться случаем, чтобы хоть как-то это изменить.

— Это ваше дело.

Хит перестроился в левый ряд.

— Хотите, чтобы я убрался? Могу позвонить Молли утром и сказать, что решил отказаться от всей затеи. Вы именно этого требуете от меня?

— Можно подумать, у меня есть выбор, если я хочу иметь вас в клиентах.

— Ладно, тогда я облегчу вам задачу. Невзирая на ваше решение, наш контракт снова в силе, и вы приняты на работу.

Она дала понять, что предложение не слишком ее впечатлило.

— Могу только представить, как были бы вы рады сотрудничать со мной, откажись я взять вас в лагерь.

— Чего вы хотите от меня?!

— Честности. Честности и откровенности. Посмотрите мне в глаза. И признайте, что не имели ни малейшего намерения снова нанять меня, пока не услышали о лагере.

— Да, вы правы. — Он не смотрел ей в глаза, но по крайней мере хоть сейчас не врал. — Я не собирался прощать вас. И знаете почему? Потому что я злобный сукин сын.

— Прекрасно. Можете поехать со мной.

Следующие несколько дней настроение у Аннабел было хуже некуда. Она пыталась списать это на предменструальный синдром, но втайне сознавала, что почти потеряла былую способность к самообману. Намеренно жестокое поведение Хита оставило в душе ощущение обиды, предательства и холодного бешенства. Всего одна ошибка — и он списал ее со счетов! Не случись этого разговора о лагере на Уинд-Лейк, она больше никогда бы его не увидела. Легко заменяемый предмет, еще одна из его рабочих пчелок.

Во вторник он оставил на автоответчике сухое сообщение:

«Порция хочет меня с кем-то познакомить. Восемь тридцать вечера. Четверг. Приведите кого-нибудь в восемь, чтобы можно было одним ударом убить двух зайцев».

Наконец она обратила гнев на того, кто действительно виноват во всем. На себя. Хит не в ответе за те сексуальные фантазии, которые мелькают в мозгу каждый раз, стоит ей зазеваться. Для него это всего лишь бизнес. Именно она позволила себе спутать дело и личные переживания и, если снова забудется, пусть пожинает плоды собственной глупости.