Онлайн книга «Рожденный очаровывать»
|
Секреты... В детстве Дин был твердо убежден, что его отец – Брюс Спрингстин [20] . Эйприл даже сочинила затейливую сказочку о том, что Брюс написал «Комнату Кэнди» о ней. Но все это были только мечты. Когда Дину было тринадцать, а Эйприл в очередной раз заторчала бог знает от чего, она выложила всю правду, и мир, и без того хаотический, перевернулся в очередной раз. Позже Дин нашел в бумагах Эйприл имя адвоката Джека, а заодно и коллекцию обличающих снимков и квитанции на алименты, регулярно выплачиваемые Джеком. Ничего не сказав матери, Дин позвонил адвокату. Тот попытался его отшить, но Дин и тогда был так же упрям, как сейчас, и вынудил Джека связаться с ним. Разговор был коротким и неловким. Узнав обо всем, Эйприл загуляла на неделю. Впервые Дин и Джек встретились тайно и без особой радости в бунгало Шато-Мармон, во время лос-анджелесской части турне «Мад и Мэднесс». Джек пытался изобразить лучшего друга Дина, но тот не купился на такую дешевку. После этого Джек настоял на свиданиях раза два в год, и каждая последующая тайная встреча была отвратительнее предыдущей. В шестнадцать лет Дин восстал. Джек оставил его в покое до поступления в Южнокалифорнийский университет, когда его снимки стали появляться в «Спорте иллюстрейтед». После этого Джек снова стал звонить, но Дин дал ему от ворот поворот. Все же иногда Джеку удавалось загнать его в угол, и Дин слышал, что Джека Пэтриота замечали на играх «Старз». Он сразу перешел к делу. – Райли, мне нужен твой телефон. – Я... вроде как... забыла. – Забыла свой собственный телефон? Райли утвердительно дернула головой. – Странно. Ты показалась мне сообразительной малышкой. – Д-да... так оно и есть, но... – Она судорожно сглотнула. – Я много знаю о футболе. В прошлом году вы сделали триста сорок шесть передач, и сидели на скамейке штрафников только двенадцать раз, и еще на вашем счету семнадцать перехватов. Дин не слишком любил, когда ему пели дифирамбы, но не хотел обижать девочку. – Я просто поражен! Интересно только, что ты запомнила все это и забыла номер своего телефона. Райли положила рюкзак себе на колени. – У меня кое-что есть для вас. Я сама сделала. Она открыла молнию и вынула голубой альбом. У Дина болезненно сжался желудок при виде обложки, старательно разрисованной от руки. Используя рельефные краски и маркеры, она нарисовала зеленовато-голубой с золотом логотип «Старз», а чуть пониже – затейливую цифру 10, его полевой номер. Все это было заключено в рамку из сердечек и флажков, в которых сплетались буквы «Бу». Дин втайне обрадовался вмешательству Блу, потому, что в голову абсолютно ничего не лезло. – Какой красивый рисунок. – У Тринити лучше получается. Она аккуратная, – вздохнула Райли. – Аккуратность не всегда так уж важна в искусстве, – заверила ее Блу. – А мама говорит, что аккуратность необходима. То есть... говорила. – Мне жаль твою маму, – тихо сказала Блу. – Тебе сейчас нелегко приходится, верно? Райли потерла пальцем выпуклое сердечко на обложке альбома. – Тринити – моя кузина. Ей тоже одиннадцать. И она – настоящая красавица. Ее мама – тетя Гейл. – Но Тринити, конечно, встревожится, когда обнаружит, что ты пропала, – заметил Дин. – О нет, – покачала головой девочка. – Тринити только обрадуется. Она считает меня чудачкой. – А ты чудачка? – уточнила Блу. Дин не понимал, зачем ей понадобилась наступать на больную мозоль, но Блу не обратила внимания на его злобный взгляд. – Полагаю, что да. Блу счастливо просияла. – Я тоже. Правда, здорово! Только чудаки – по-настоящему интересные люди, не думаешь? Все остальные – просто зануды. Взять хотя бы Тринити. Пусть она красивая, но ужасно скучная, верно? Райли ошеломленно моргнула. – Точно. Только и разговоров, что о мальчишках. – Фу! – воскликнула Блу, брезгливо сморщив нос. – Или шмотках. – Даже слушать противно! – Кто бы говорил, – пробормотал Дин. Но вниманием Райли целиком завладела Блу. – А еще она вечно блюет, чтобы оставаться худой. – Да ты, должно быть, меня дурачишь! – передернула плечи Блу. – Откуда она знает о подобных вещах? – Так всегда делает тетя Гейл. Она очень боится растолстеть. – Вот! – торжествующе объявила Блу. – Теперь я вижу, что тетя Гейл тоже сплошная скучища. – Ёще бы! Она всегда твердит: «Лапочка-лапочка», когда видит меня и заставляет поцеловать ее в щеку, но все это чистое вранье. Она тоже считает меня жирной чудачкой. Райли нервно дернула за подол майки, пытаясь натянуть на небольшой валик плоти, видневшийся над поясом ее брюк. – Мне очень жаль таких людей, – серьезно заверила Блу. – Некоторые люди вечно стараются осудить других. Моя мать, очень-очень влиятельная женщина, научила меня простой вещи; нельзя достичь ничего значительного, если тратишь время на критику недостатков окружающих только потому, что они не выглядят и не ведут себя так, как, по вашему мнению, должны вести и выглядеть. – А ваша ма... типа... жива? – Да. Находится в Южной Америке и помогает защитить несчастных девушек, – мрачно объяснила Блу. – По-моему, это здорово и ничуть не скучно! – оживилась Райли. – Она великая женщина. Необыкновенная. Великая женщина! Дин покачал головой. Великая женщина, которая бросила единственного ребенка на попечение чужих людей. Правда, Вирджиния Бейли не тратила жизнь на наркотики и алкоголь и не проводила ночи в постелях рок-звезд. Блу поднялась и обошла Дина, чтобы взять со стола сотовый. – Райли, пожалуйста, сделай кое-что для меня. Понятно, что ты не хочешь давать Дину свой телефон, и это твое право. Но ты должна сама позвонить Аве и сказать, что все в порядке. Она протянула трубку. Райли не пошевелилась. – Пожалуйста. Пусть Блу выглядела беженкой из волшебного королевства, но при необходимости могла мгновенно превратиться в сержанта по строевой подготовке, и Дин почти не удивился, когда Райли взяла телефон и набрала номер. Блу села рядом с ней. Прошло несколько секунд. – Привет, Ава, это я, Райли. Со мной все в порядке. Обо мне позаботятся знакомые, так что не волнуйся. И передай привет Питеру. Она отключилась и отдала телефон Блу. Глаза, бездонные колодцы отчаяния, обратились к Дину: |