Онлайн книга «Верность виконтессы. На службе Ее Величества»
|
- Что случилось? - Мне сказали, у вас посетитель… мужчина… очень высокий. - Запыхавшаяся Сабина сама не понимала, о чем хочет спросить. - Да, у меня сейчас купец. И мы с ним обсуждаем возможную сделку. А вы меня отвлекаете. - Купец? - Виконтесса сразу сникла, не заметив непривычную резкость в голосе Хайфы. - Я думала, это Габриэль. - Джибраил?! Что за вздор! - Может, и вздор, - судорожно вздохнула Сабина, - просто я почувствовала его присутствие. - Здесь? Каким образом? - Хайфа зло расхохоталась, пытаясь заглушить панику в голосе. - Да, вы правы… это нелепо… простите. - Сабина собиралась вернуться во внутренний двор, но вдруг резко обернулась и громко крикнула: - Я не верю, что за год он так и не узнал, где я! - Иногда обстоятельства бывают сильнее наших желаний. - Только не для моего супруга! Он горы свернет, но найдет меня! - почти истерически выпалила Сабина и убежала в патио. Габриэль, стиснув зубы, еще долго вслушивался в затихающий топот и шелест платья о каменный пол. Хорошая акустика при высоких сводах залов позволила ему услышать весь разговор до малейших нюансов. В голосе супруги он отчетливо уловил безысходную тоску. Тоску по нему! К тому же Сабина по-прежнему безоглядно верила в его всесильность. Он зачастую подтрунивал над ней, но именно эта безоговорочная вера в его силы всегда окрыляла Габриэля. Душа рвалась ей навстречу, но голос разума, поверивший словам - чужим словам! - не пускал. Ладонь до боли стиснула рукоять меча на поясе, и фаланги пальцев побелели от напряжения. Сердце ухало, и его стук напоминал удары молотобойца. Один удар, другой, третий… Образ соперника с малышкой на руках пересилил. Габриэль выступил из укрытия и, собираясь проститься с Хайфой, задал последний вопрос: - Как назвали девочку? - Не помню, ваши франкские имена такие сложные. Хайфа рассмеялась с напускной веселостью, и виконт понял, что она солгала. - Прощай! Думаю, в твоих интересах ничего не говорить Малику о моем визите. - Не волнуйся, не скажу. Но почему ты уходишь вот так, сразу? Может, поговорим? У меня есть прекрасное вино, - в панике затараторила Хайфа. Габриэль догадался, что она не знает, как его задержать. Немного заигралась? Смутное подозрение шевельнулось в его душе, но виконт предпочел не разбираться с этим и коротко отрезал: - В следующий раз. Уже стремительно шагая к выходу, он вспомнил, что так и не спросил о точной дате рождения ребенка. Но возвращаться не стал. Хайфа неискренна. Неожиданно рядом появилась служанка с кувшином воды. - Скажи, красавица, как давно родила сеньора-христианка? - Точно не знаю, почтеннейший, я работаю в этом доме всего полмесяца, и у меня другие обязанности. Слышала, что сеньора до сих пор слаба после родов. Наверное, это произошло совсем недавно. И опять ничего не значащий ответ. Но мужская ревность вновь окутала все черным дымом: две, три недели назад, какая разница? Он не видел жену одиннадцать месяцев, в любом случае этот ребенок не его. А вот в доме Хайфы Сабина провела ровно девять месяцев, значит, столько же знает и этого новгородского красавчика-кобеля. Все сходится. * * * По дороге в Бейрут Габриэль рассказал Родриго об измене Сабины: тот проделал с ним полный опасностей путь и заслуживал знать причины столь нелегкой поездки. Выслушав немногословный пересказ беседы с Хайфой, всегда сдержанный Родриго гневно воскликнул: - Выходит, вы даже не поговорили с сеньорой?! Зачем вы тогда вообще ехали в Дамаск? Зачем мы прорывались сквозь блокаду и сейчас под чужой личиной скачем по землям сарацин? Вы не удосужились выяснить самое простое - когда родился ребенок! Эти слова прозвучали слишком дерзко, но подавленный Габриэль предпочел усмирить раздражение и, спрятавшись за язвительной вежливостью, ответил: - Я понимаю, что вы, любезный Родриго, безгранично уважаете свою госпожу и считаете почти святотатством любые наговоры на нее, но позвольте мне самому решать, как выстраивать отношения с собственной супругой. А у самого в голове вдруг отчетливо всплыла фраза Готье - его верного управляющего, - сказанная когда-то давно: «Ты же любишь ее, любишь всю жизнь, почему прямо не поговорил?» Действительно, почему? Боялся услышать правду из ее уст, оставил себе пусть призрачную, но надежду? По приезде в Константинополь Габриэль и Леону решил рассказать о Сабине сам: все равно узнает, так лучше от него. Но и де Броссар - впрочем, это неудивительно - встал на дыбы, защищая виконтессу. Разговор на повышенных тонах был краток, но крайне эмоционален. Хорошо хоть, за мечи не схватились. Промучившись в раздумьях несколько дней, Леон все же поведал Габриэлю, как несколько лет назад граф Раймон Тулузский попытался изнасиловать Сабину и какое мужество она тогда проявила. - Почему вы не рассказали об этом раньше?! - воскликнул ошеломленный виконт. - Сабина взяла с меня клятву молчать. Она понимала, что Раймон не пойдет на открытый поединок с вами, а огласка без сатисфакции повредила бы вашей репутации. Виконтесса так сильно тогда переживала за вашу честь, и я не верю, что она решилась растоптать ее теперь. - Отчего вы сейчас нарушили клятву? - Пусть лучше меня назовут клятвопреступником, чем вы искалечите жизнь своей супруги! - Как благородно, - ухмыльнулся Габриэль, но крепко задумался. Рубануть с плеча проще всего. Он действительно не расспросил, как жилось Сабине весь прошедший год. Есть явное доказательство ее измены - ребенок, но, может, ее принудили, изнасиловали? Да и почему он решил, что отец малышки - Алексей? Сделал подсчеты пальцем в воздухе? И Родриго, и Леон правы в главном: он - муж Сабины. И только по его недосмотру ее похитили. Едва окончится осада Константинополя, он заберет (или похитит) жену из Дамаска и отвезет во Францию. Если же она и впрямь влюбилась в этого смазливого прыща - Алексея, то пусть в Париже выклянчит у любимой королевы Бланки развод и возвращается к любовнику. Сына он, конечно, ей не отдаст. Дамаск. Октябрь 1235 года Прошел почти месяц после встречи с Джибраилом, а Хайфа все не могла прийти в себя от потрясения. Противоречивые чувства мучительно бились в ее груди, будто в единый клубок сплели черные и белые нити, и никак не понять, какого же он цвета. Одно ясно как день: она по-прежнему любит Джибраила, желает его с отчаянностью последней страсти и ради этого готова заключить сделку даже с Иблисом [138]. Хайфа с довольной улыбкой вспоминала, как в начале разговора Джибраил скользнул по ней вполне заинтересованным мужским взглядом. Значит, она все еще привлекательна для него и шанс побороться с Сабиной у нее оставался. Но тут же горькими слезами наворачивалась обида: Джибраил не спросил Хайфу о ней самой. Его совершенно не интересовало, как она прожила эти десять лет. Еще и бросил на прощание снисходительный унижающий взгляд… |