Онлайн книга «Мой сталкер»
|
Кажется, он сейчас счастлив и добр. Может, стоит спросить? Еще совсем недавно я могла подумать о гадких вещах, будто Андрей способен на то, чтобы любоваться моим изнасилованием. И сложно признаться себе, что я считала, он мог возбудиться… Но нет, не мог! Это даже не предательство меня, это предательство самого себя! Своей любви, своих действий и своих слов! Он честен передо мной, и я хочу отплатить ему тем же. – Можно я расскажу тебе кое-что? – нерешительно спрашиваю я. – Конечно, малыш. Я внимательно слушаю. – Только обещай сначала, что не разозлишься. – Не обещаю. – Тогда не скажу. – Говори. – Пообещай сначала. – Говори. На счет три. Самые ответственные действия всегда нужно совершать на три. Раз. Два. Три. – Ты сам говорил, что я могу копаться в твоем телефоне… – И что же ты там нашла? – спрашивает Андрей, немного хмурясь. – Я смотрела видео… Он даже не переспрашивает, какое. Просто опускает голову. Серьезные разговоры даются мне сложно – намного легче размазывать по коже ласку, нежели пепел и сажу. – И что теперь? Поругаешь меня? Скажешь, что так делать нельзя? – Не скажу, но так и вправду нельзя. – Зато можно так, как они делали? Вообще я очень рад, что эти несколько лет они жили припеваючи. Судьба не дура, малыш, просто так людей не сводит – они не несли никакого наказания, не сдохли, а сейчас просто получили свою мизерную порцию унижений. – Я очень боюсь… за тебя. – Не бойся. – Ты с ними ничего противозаконного не сделал в итоге? – Я ничего с ними не сделал, хотя надо было. – Как ты их нашел? – Взломал твой «ВК». – Как? Когда? – Недавно. – И что там? – Думал, какие-то переписки нарою, имена, мало ли. Сначала ничего, а потом заглянул в черный список… и пазл сложился. Да, они втроем действительно были единственными, кого я отправила в черный список за все время существование моей страницы. – Просто так. На память. – А зачем тебе нужно было видео со мной? – Тебе вообще не нужно было это смотреть. Вот и я так думаю. Так же, как и не нужно было тебе говорить. Неужели зря тебе доверилась? – Зачем ты его пересматривал? – Что? – удивляется он моему вопросу. – Я его не пересматривал. – Ты попросил себе перекинуть. – Попросил, но не для того, чтобы пересматривать. Почему ты постоянно надумываешь какую-нибудь херню, ничего не обсуждая со мной? – Но зачем тогда оно тебе было нужно? Без причины? – Можно сказать и так. – Не верю. – Послушай, тебе не понравится ответ, ты расстроишься и обидишься, поэтому давай закончим. Клянусь, я не пересматривал его. Думаешь, я бы смог вообще нормально смотреть на это? И я удалил это видео. Его больше нигде нет. А если осталось у кого-то – просто сниму ботинок и буду бить своим сорок шестым размером, чтоб проекторы на роже отпечатались. Ничего больше нет, малыш. Все закончилось. Ответ мне не понравится. Я обижусь и расстроюсь. – Разве может быть что-то хуже того, что я и так уже придумала? – В рамках наших отношений – да. – Тогда тем более скажи мне. Но манипуляции в нашем случае действуют лишь на меня. Если он решил что-то, то переубедить невозможно. – Прошу, забудь об этом. Что я могу против него? Как противостоять? В который раз убеждаюсь, что Андрей сильнее, умнее и продуманнее. Что я могу – немощная и бессильная, – если он страшнее и хитрее любого монстра? – Просто верь только мне. Хотя таким мудакам, конечно, проще не верить. – А я верю. И если ты говоришь, что мне лучше не знать, я угомоню любопытство и доверюсь. Будет сложно, но это меньшее, что я могу для тебя сделать. Я тебе верю. Хочу быть с тобой. Хочу завести с тобой щенка, чтобы когда-нибудь, когда мы будем просыпаться вместе, в одной кровати, он будил нас, вскарабкиваясь на наши лица как на гору. – Можно я у тебя тоже кое-что спрошу? – хриплым голосом произносит он, гладя мою спину подушечками своих пальцев. – Можно. – Твоя мама давно умерла? – Эм, мама… – Его вопрос застает меня врасплох. – Ну… – Не отвечай, если тебе больно об этом говорить. – Все в порядке. Просто немного неожиданно для меня говорить о маме. Она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Все началось из-за воспаления легких. Ей долго не могли поставить диагноз, а потом было уже поздно. Она умерла буквально за несколько дней, когда мы думали, что болезнь уже отступила, – зачем-то я рассказываю ему все, хотя он просто спросил, когда она умерла. – Папе было тяжело. – Прости, не нужно было затрагивать эту тяжелую тему. Андрей всегда очень заботлив, но сейчас по-особенному – будто я хрустальная ваза в его руках. – Я люблю тебя, – невольно говорю я, потому что хочу заполнить молчание чем-то приятным. – Даже шанса себя разлюбить я тебе не дам. Можешь давать – хоть сотню, хоть тысячу, но я ни одним из них не воспользуюсь. * * * Хочу выбросить некоторые пакеты, в мусорке вижу кучу осколков посуды, больших и маленьких. – Что это? – Да Луна пыталась разбить тарелки о мое лицо, когда уходила. – Понятно. – Чего загрустили? – Не хочу о ней вспоминать. Не говори о Луне никогда. – Все-таки ты меня ревнуешь, – победным тоном констатирует Андрей. – Да, я ревную! Я очень сильно ревную и не хочу, чтобы ты вспоминал о ней! Ругаться будешь? – Нет. Мне приятно. – А дети тебя любят, – неожиданно говорю, потому что еще не успела сказать этого. – Хоть к ребенку не ревнуй. Вопрос ревности решить не успеваем, потому что я слышу легкую вибрацию из коридора и бегу, чтобы взять телефон с тумбочки. Папа. – Да, пап, – отвечаю, глядя на Андрея, который пошел следом за мной. – Сколько раз я тебе звонил? – резко спрашивает папа. |