Книга Меценаты зла, страница 11 – Павел Данилов

Еще один волк прыгнул на Жака с левого бока. Француз в испуге выставил руку, и зверь ухватился раззявленной пастью за кисть. Жак высвободил залитый по рукоять кровью нож из туши другого волка и, сопровождая все диким криком боли, вонзил его в нового врага. Металл прошил толстую шкуру, задел шейный позвонок и глубоко погрузился в плоть животного. Волк взвизгнул и разжал пасть, оставив на месте мизинца и безымянного пальцев два кровоточащих обрубка.

Кирилл добил последнего волка и обессилено опустился на землю. Увидев рану Жака, он вскочил и подхватил сумку. В ход пошла аптечка.

Жак смотрел на руку стеклянными невидящими глазами. Шок был глубоким и отупляющим. Кирилл продезинфицировал рану, остановил кровь и крепко забинтовал всю кисть. Дважды Громов пытался заговорить с ним, но француз не реагировал, полностью выпав из реальности.

Через несколько минут, видя, что Жак не собирается приходить в себя, Кирилл заорал:

– Жак трехпалый! С пальцами или без, нам нужно идти! Подъем!

Жак встал и посмотрел на спутника, в глазах начал появляться огонек мысли. Кирилл поднял нож и двинулся к парочке еще трепыхающихся волков. Экономя энергию и патроны, звездолетчик добил зверей двумя резкими ударами. Черный от запекшейся крови нож вновь стал красным.

Рассвет начал перерастать в утро, словно умирая вместе со своими детьми. Кирилл выпил почти поллитра воды и протянул бутылку Жаку. Тот поднял левую руку и тут же отдернул ее.

– Да не переживай ты так, – поморщился Кирилл. – В любом медицинском центре тебе поставят такие манипуляторы, что сам захочешь отрубить все остальные пальцы.

Жак едва заметно пожал плечами и осушил бутылку. Кирилл бросил ее в пакет и посмотрел на индикатор автомата. В магазине осталось сорок патронов, в аккумуляторе – чуть больше половины заряда.

Лес посветлел. Закричали, зачирикали, защебетали птицы. Проснулись мелкие и крупные животные. Большинство из них шугалось людей, некоторые – игнорировали.

– Какие хищники тут водятся? – спросил Кирилл, когда заметил мелькнувшую за деревьями тень.

– Из крупных – только рассветные волки, – нехотя ответил Жак. – Здесь они короли.

– Безобидны леса Тайлы, – констатировал Кирилл. – В отличие от городов.

Жак явно был не согласен с Громовым, но говорить ничего не стал.

Дрожали от ветра ветви, покачивалась листва. Звезда Либертас с любопытством разглядывала землю сквозь кроны деревьев. Серебристо-лиловый Филиус таял на глазах, превращаясь в крошечное белое облачко.

Кирилл остановился и присвистнул. Путь преграждал бурелом в два человеческих роста. Казалось, что лес выстроил посреди себя стену. Кирилл посмотрел влево и вправо. Нагромождение веток и стволов тянулось на сколько хватало глаз. Затем оно терялось среди листвы кустов и молодых деревьев. Громов перекрутил ремень так, чтобы автомат оказался сзади, и сделал первый шаг на покрытый густым темно-зеленым мхом ствол.

– Я не полезу, – глухо сказал Жак. – Обойду лучше.

– Ты чего? Я тебе помогу, – опешил Кирилл. – На обход может уйти много времени.

– А куда нам торопиться? – скривился Жак.

– Хочешь снова ночевать в лесу? Я не уверен, что мы перебили всех волков.

Этот довод сработал. Жак вздохнул и закарабкался следом за Кириллом. Громов вбивал ноги в крепких ботинках между сросшихся стволов, впивался пальцами в шершавую ото мха кору. Когда он почти достиг вершины, бурелом угрожающе закачался. Кирилл замер, боясь похоронить под нагромождением веток и стволов француза, едва поднявшегося на полметра. Увечье сильно ему мешало.

Жак втыкал в деревья нож и подтягивался на нем, помогая ногами и раненой рукой. Когда он забрался на метр, Кирилл ухватил его за запястье и втащил на верхушку бурелома. Прогнившая ветвь под Громовым превратилась в труху, и он кувыркнулся назад. Ударившись головой об торчащее поперек бревно, Кирилл застыл. Падение закончилось, едва начавшись. С этой стороны бурелом был ниже и более привычным на вид.

В хаосе изломанного леса прослеживалась какая-то безумная упорядоченность. Словно бы лесные великаны решили здесь сыграть в крестики-нолики. И за неимением бумаги и чернил использовали стволы и ветви.

Жак спрыгнул рядом с попутчиком. Кирилл сел и потер затылок.

– Ненавижу леса, – буркнул он. – Ни на Марсе, ни на Spes в них толком не бывал.

В следующую секунду он встал и поморщился. В том месте, где в него впечатался автомат, спина сильно заныла. Тело сразу вспомнило недавние побои, устроенные Эгоном Шульцем.

– Я теперь тоже их не люблю, – глухим голосом признался француз.

Компас пищал, требуя вернуться на заданное направление. Громов вытер руки об листву и уселся на гладкий, серо-коричневый ствол.

– Завтрак, – объяснил он. – Да и передохнуть не мешало бы.

Жак взял нож тремя пальцами забинтованной руки и протер его широким листом ближайшего куста. Внимательно осмотрев лезвие, он отдал нож Кириллу.

Звездолетчик нарезал хлеб и вспорол две широкие банки с тушеной олениной. Съев пару кусочков, он спросил:

– Откуда на Тайле олени?

– С Земли, – ответил Жак. – Земная флора и фауна хорошо прижились на Тайле. Особенно на фермах и в питомниках.

– Не-е, у нас с Земли только страусы да коровы. Очень мало хорошей почвы, кругом камень. Пастбищ нет, все занято под поля для прокорма людей и этой нехитрой скотины.

– А кислород тогда откуда? – удивился Жак. – Даже я знаю, что на Spes нет океана с его живительным планктоном.

– Искусственные леса. Точнее, посаженные людьми. С одним-единственным видом деревьев. Мултумоксигениумами.

– Мултум… кто? – сморщив лоб, переспросил Жак.

– Мултумоксигениум, – засмеялся Кирилл. – Порода деревьев с мощными стометровыми стволами. Растут на любой почве. Корнями пробивают даже камень. Но главное их достоинство – огромное количество выделяемого кислорода. Эвкалипты и тополи просто младенцы по сравнению с этой живой кислородной фабрикой. – Кирилл проглотил последний кусок оленины и начал вымазывать банку хлебом. – Генетики и селекционеры потрудились на славу, создавая эти деревья.

– Давно дело было? – вяло поинтересовался Жак.

– Лет сто назад. Когда на Spes нашли рудники с платиной, иридием и гелием-3, сразу встала проблема улучшения ее атмосферы. А проводить семидесятилетнюю операцию, как это было с Марсом, никто не хотел. Да и не окупилось бы это никогда.

– Ну да, ну да, – хмыкнул Жак. – Сосед хоть и плохонький, все равно сосед. А тут…

– А тут восемь парсеков между Солнечной системы и Mare argenteus.

– У нас почти не осталось воды, – перевел тему Жак.

– Еды тоже, – бодро заметил Кирилл и встал. – Как рука?

– Пальцы еще не отросли, – иронично ответил француз, – а в остальном нормально.