Онлайн книга «Меценаты зла»
|
Француз прикусил язык и немного побледнел, став похожим на жителя Бункер-сити. Кирилл, не говоря ни слова, вышел на паркетную улицу. В столовой сидели почти все ночные визитерши, Матвей и мужчина лет семидесяти с желтым лицом. Кирилл, поздоровавшись со всеми разом, двинулся прямиком к синтезатору. Через пару минут на его подносе красовались тарелочки с горошком, соевыми кусочками в луке и томате, свежая булка и стакан цитрусового чая с кубиком тростникового сахара. Игнорируя приглашения, он вышел из столовой под перекрестьем удивленных взглядов. В оранжереи пил чай с пряниками Поэт. Перед креслами-качалками появился аккуратный плетеный столик. Громов поставил на него поднос после приглашающего жеста Ивана. Кирилл перевел кресло в стационарный режим – из краев полозьев выдвинулись четыре дополнительные ножки. Завтракали в молчании, но без напряжения, словно старые друзья. Иван часто откладывал надкусанный пряник и записывал в тетрадь пару слов, затем делал глоток чая, ставил кружку и с остервенением зачеркивал написанное. Делал он все исключительно правой рукой. Левая была закопана в разворошенном стоге золотистых волос. – В городке живет много людей, но у меня сложилось впечатление, что они от меня скрываются, – нарушил молчание Кирилл. – Я встречаю только женщин, Матвея да тебя с братом. Где остальные? – На плантации. – Что они там делают? – Чай пьют. И летают к звездам. Недосказанность, плотным коконом обволакивающая тему плантации вне бункера, раздражала. – Объясни ты толком, – как можно сдержаннее попросил Кирилл. – Не могу, – грустно ответил Поэт. – Старейшина запретил. «Вот и первые секреты, – подумал Громов. – Хотя Матвей обещал меня туда сводить». – С каких пор ты стал его слушать? – поддел Ивана Громов. – Не сегодня, так завтра все узнаешь сам. Так будет правильнее, – также меланхолично ответил Поэт и встал. – Пойду в библиотеку. Он вылил остатки чая в первый попавшийся цветок и так, с кружкой и тетрадкой, вышел из оранжереи. «На что надеялся старейшина, освобождая нас на неделю от работы? – подумал Кирилл. – Что мы бросимся жрать, развлекаться, релаксировать? Хотя Жак наживку проглотил с удовольствием. Стоит ему забраться в постель с женщиной, и крючок будет уже не вырвать. – Тут же пришла следующая мысль. – Или придется вырывать с мясом». Кирилл нажал на кнопку, освобождая кресло от неподвижности. Среди легких покачиваний и тяжелых мыслей прошло утро. К обеду Кирилл понял одно: хоть голову сломай в размышлениях, а ближе к свободе не станешь. Нужно действовать. И решать все по ситуации. Громов подхватил поднос с пустой посудой и вышел из благоухающей оранжереи. В столовой, несмотря на обеденное время, было пусто. «Жак всех баб увел, – ехидно подумал Кирилл, – вот и пусть с ними сам разбирается». Выпив апельсиновой газировки, звездолетчик решительно двинулся к зданию администрации. Тяжелая, коричнево-черная дверь была не заперта. Громов зашел и застыл под дулами двух парализаторов. – Повод для визита? – бесстрастно, словно швейцар-андроид, поинтересовался охранник. – Мне нужен Матвей или Ростислав Генрихович. – Матвей еще с утра ушел, – ответил второй охранник. – Повод для визита? «Сотня-другая человек живет, а общаются, словно никто друг друга не знает». – А можно свой «повод» обсудить с ним лично? – кивая на дверь кабинета, спросил Кирилл. – Ростислав Генрихович все равно не пустит вас одного, – охранник начинал раздражаться, – в любом случая я все услышу. – Не услышишь, – раздался сзади веселый голос Матвея. Сын старейшины хлопнул Кирилла по плечу. – Пойдем. Они вошли в знакомый кабинет. Ростислав Генрихович лежал на кушетке, скрестив руки на груди, и с неподдельным интересом разглядывал потолок. – Что привело вас ко мне так быстро? – не поворачиваясь, спросил он. – Я хотел бы побывать на плантации, познакомиться с жителями… – И посмотреть возможный путь к бегству, – закончил за него старейшина. – Напрасно. Там несколько километров наших владений, но дальше – неприступный гранитный бастион. – Вы нас не отпустите? – Громов больше утверждал, чем спрашивал. – Идти некуда, – слегка улыбнулся Ростислав Генрихович. – Мы можем вернуться назад. – Вы расскажете о нас. Так что мы будем вынуждены либо убить вас, либо оставить жить здесь. У нас есть три свободных женщины, готовые к продолжению рода. Свежее солнечное семя улучшит и обновит нашу популяцию. Слово «популяция» резануло слух, и Кирилл брезгливо спросил: – В чем смысл подобного существования? – Жизни, дружок, жизни. Хотя… в чем вообще ее смысл? – Как минимум, радоваться солнцу. – Ты видел моих внуков. Они никогда не видели солнца и прекрасно радуются без него. «Этого подземного царька все равно не переубедить», – подумал Громов, а вслух произнес: – Я все равно хотел бы побывать на плантации и окончательно все для себя решить. – Да-да, во все времена для человека было главным почувствовать иллюзию возможности выбора. Матвей тебя проводит. Но за бункером – порядки другие. Будь осторожен, Кирилл. – Не пропаду, спасибо, – кивнул звездолетчик, – до свидания. – Матвей, без глупостей, – вместо прощания, сказал старейшина. – Я знаю, отец, – кивнул Матвей и вышел вслед за Кириллом. Они вошли в знакомый коридор с двумя дверьми. За одной шумел термоядерный реактор, за другой – кончался Бункер-сити, и начиналась Бункер-ферма. Матвей поочередно приложил магнитный ключ и левую ладонь к идентификатору. Ничего не произошло. – Часовой за дверью должен подтвердить возможность доступа, – ответил Матвей на удивленный взгляд Кирилла. – Там секретная лаборатория государственной важности? – скептически поинтересовался Громов. – Можно и так сказать, – улыбнулся Матвей. – Здесь люди заново обретают смысл жизни, о котором ты так горячо рассуждаешь. Наконец-то щелкнул замок, и они ступили на каменный, вытертый сотнями подошв пол. По потолку неопрятным пучком, словно спаривающиеся змеи, вились толстые провода. В десятке шагов от двери, в полумраке единственной лампы, сидел часовой. Кирилл признал в нем женщину и с любопытством начал ее разглядывать. «Хоть кто-то работает, а не гоняется за мужиками», – удовлетворенно подумал он. Слегка зауженные глаза, тонкие губы. Прическа – короткое карэ, на лице – ни следа косметики. – Это Лера, – представил ее Матвей. – Кирилл, – кивнул Громов, – приятно познакомиться. |