Книга Дело об игральных костях, страница 37 – Эрл Стенли Гарднер

– Да, не сразу.

– Вы с ним поздоровались за руку?

– Я уже не помню.

– Кто-нибудь еще присутствовал при этом разговоре?

– Да, но, правда, не с самого начала.

– Кто же это был?

– Джейсон Кэрролл.

– Вы представили обвиняемого Джейсону Кэрроллу?

– Да.

– Помните, что именно вы тогда сказали?

– С тех пор прошло пять лет, – запротестовал свидетель. – Трудно упомнить все подробности по истечении такого времени.

– Да, – согласился Мейсон, – но не для человека с такой замечательной памятью, как у вас. В начале допроса вы сообщили, что вам шестьдесят пять лет. Значит, когда вы встретились с братом, вам было около шестидесяти. Перед этим вы видели его, когда вам было семь, и узнали, несмотря на прошедшие пятьдесят три года. Это так? – Выражение лица адвоката выдавало его торжество.

– Да… Да.

– Что же вы сказали Джейсону Кэрроллу? «Джейсон, это мой брат Олден»?

– Я не помню.

– Дело в том, – заявил Мейсон, – что вы, очевидно, сказали что-то вроде: «Джейсон, этот человек утверждает, что он – твой дядя Олден».

– Да, наверное, что-то в этом роде.

Мейсон улыбнулся.

– У меня все! – заключил он.

Киттеринг хмуро произнес:

– Следующим будет давать показания Оскар Бейкер… Я должен попросить извинения у суда за то, что не направил свидетелям официальных вызовов, и некоторые из них попросили освободить их от обязанности давать показания, поэтому позже мне самому придется дополнить рассказ.

– Мы предоставим вам такую возможность, – сказал судья Кнокс. – Суд заслушает всю имеющуюся информацию по этому делу.

– Оскар Бейкер, – объявил Киттеринг.

Парень лет двадцати двух – двадцати пяти с нездоровым, желтоватым цветом лица, в экстравагантной одежде из самых дешевых магазинов, проследовал через зал заседаний и был приведен к присяге. Его имя – Оскар Бейкер, профессия – официант, возраст – двадцать три года, снимает комнату.

– Где вы работаете? – спросил Киттеринг.

– В ресторане «Голубое и белое».

– Вы работаете там официантом?

– Да.

– Сколько времени вы там прослужили?

– Шесть месяцев.

– И вы работали вечером седьмого числа этого месяца?

– Да.

– Это была пятница, не так ли?

– Да, сэр.

– В котором часу вы пришли на работу в тот день?

– В четыре часа дня.

– И когда ушли?

– В одиннадцать вечера.

– Вы были знакомы с Джоном Миликантом?

– Да, сэр.

– Вы встречались с ним неоднократно?

– Да, сэр.

– Где?

– У него на квартире. Он живет рядом с нашим рестораном.

– С какой целью вы с ним встречались?

– Я приносил еду, которую он заказывал.

– Он заказывал обед на дом?

– Да, иногда.

– Заказывал еду в вашем ресторане, и вы доставляли заказ, поскольку это входит в обязанности официанта?

– Да, сэр, это так.

– И в этот вечер вы тоже приносили ему обед?

– Да, сэр.

– Каким образом обед был заказан?

– По телефону.

– Кто его заказывал?

– Полагаю, мистер Миликант.

– Что именно он заказал?

– Обед на двоих. Он сказал, что непременно хочет бараньи отбивные с картофелем и зеленым горошком, и попросил принести именно это.

– В котором часу это было?

– Без пяти восемь.

– Почему вы запомнили время?

– Потому что я ему сказал, что придется немного подождать, пока приготовят отбивные: я не был уверен, что они у нас есть.

– Но оказалось, что они у вас были?

– Да. Я переговорил с поваром и выяснил, что у него осталось несколько штук в холодильнике, не так много, чтобы можно было включить их в меню, но вполне достаточно для обеда на двоих.

– И вы доставили еду ему на квартиру?

– Да.

– На квартиру Джона Миликанта? – уточнил Киттеринг.

– Да, сэр.

– Расскажите об этом суду подробнее.

– Хорошо. Я поставил блюда на поднос, накрыл их салфетками и сложенной скатертью и отнес ему домой. Я помнил номер квартиры Миликанта, вернее – Конвэя, мы его знали под этим именем.

– Вы говорите об Л.К. Конвэе? – перебил Киттеринг.

– Да, о Луи Конвэе. Я поднялся на лифте и постучал в дверь. «Войдите!» – ответили мне, и я вошел.

– Дверь была не заперта? – спросил Киттеринг.

– Нет. Два парня, то есть я хотел сказать – двое мужчин находились в спальне. Они разговаривали о скачках, и я прислушался, потому что Луи Конвэй иногда располагал ценной информацией о предстоящих заездах. Однако из этого ничего не вышло. Наверное, они догадались, что я подслушиваю, потому что один из них произнес: «Подожди, пока он уйдет. – Затем обратился ко мне: – Оставь все на столе, сынок. Я позвоню, когда надо будет прийти за посудой. Сколько с меня?» – «Доллар семьдесят пять», – ответил я. Он протянул мне три доллара и сказал: «Держи. Можешь идти». – «Накрыть на стол?» – спросил я. «Не надо, мы спешим». – «Советую приступить к обеду сразу, – посоветовал я. – Обед разогрет перед самым моим уходом, но по дороге он подостыл». – «Хорошо, сынок, – ответил тот. – Я понимаю. Иди, мы заняты».

– Вы знали этого человека? – спросил Киттеринг.

– Тогда не знал, но теперь знаю. Это был Гай Серл, человек, купивший у Конвэя дело.

– Вам что-нибудь известно о занятии Конвэя? – спросил Киттеринг.

Официант замялся.

– Чем он занимался? – настойчиво повторил представитель прокурора.

– Возражаю! – раздался голос Мейсона. – Вопрос несущественный и к делу не относится.

Судья Кнокс поинтересовался у Киттеринга: