Онлайн книга «Метла системы»
|
– Можно я спрошу кое-что? – Да. – Почему женщина с термосом просто не вынула древесную жабу из шеи и не посадила ее, ну, в банку из-под кофе? – А, подразумевается, что единственный способ людям с животными в шеях освободиться от животного в шее – смерть, смотри, например, метро, и бэ, ты совершенно, абсолютно упускаешь из виду то, что, по крайней мере, я считаю смыслом всей истории. – … – И у мужчины все кошмарно плохо, и прежняя любовная проблема его одолевает, сопровождаемая и усиливаемая неутихающим горем из-за разрубленной связи с женщиной с термосом и его желанием никогда больше ни к кому не привязываться, каковое желание само пребывает в тревожно двусмысленных и порождающих кошмарную плохизну отношениях с изначальной любовной проблемой. То есть все просто кошмарно. И кошмар продолжается где-то неделю, и вот одним майским вечером мужчина лежит, полностью раздавленный горем и приблизительно двадцатью пятью влюбленностями и приводами в полицию за день, и он почти сошел с ума, и лежит в совершенно кошмарном состоянии на ковре в своей квартире, и внезапно раздается невозможно тихий стук в дверь. – О нет. – Что значит «о нет»? – … – Ну, он открывает дверь, а там на полу в коридоре сразу за дверью сидит крошечная изящная бледно-зеленая жаба женщины с термосом и моргает нижними веками снизу вверх, и левая задняя лапка жабы расплющена и волочится и явно повреждена, вне всякого сомнения, заключаем мы, во время инцидента в метро, который, однако, жаба, судя по всему, все-таки пережила. – Ого. – И история заканчивается тем, что мужчина, осоловелый и обалделый от горя, и любви, и двусмысленности привязки к миру, стоит в дверях, уставясь сверху вниз на крошечную бледно-зеленую древесную жабу, а та просто глядит на него снизу вверх, печально моргает наоборот и в порядке эксперимента тихо поквакивает. И они просто вот так застыли в коридоре, глядя друг на друга, и это конец истории. – Ого. – Я думаю, не попробовать ли сразу две жвачки, пожалуйста. – … – История, понятно, не совсем для «Частобзора», но я собираюсь написать персональный отказ, в котором скажу, что лично мне она понравилась и что в ней есть потенциал, хотя она пока и не цельная. – Очередная рукопись от озабоченного студента колледжа? – У меня чувство, что все-таки да, хотя в сопроводительном письме парень пытается представить себя значительно старше и приложил, как я теперь твердо понимаю, липовую библиографию опубликованных текстов. – Боже-боже. – Линор, во мне вдруг проснулся чудовищный аппетит. – Я точно знаю, что на борту есть сэндвичи. Сейчас, вызову Дженнифер. – … – Ну наконец-то кто-то чего-то тут захотел. – Здрасте, Дженнифер. Думаю, мистер Кипуч желает сэндвич. – Не вопрос. Сэр, чего пожелаете? – Скажите, какого рода сэндвичи у вас есть? – У нас сегодня с ветчиной и еще с индюшатиной. – А индюшатина с майонезом? – Думаю, да, сэр. – С «Миракл Уип» или «Хеллманз»? – Сэр, боюсь, не могу сказать. Линор, простите. – Дженнифер, всё в порядке. От «Хеллманз» у Рика чешется в горле, вот и всё. – Какой изумительный ужас! – Видимо, я буду с ветчиной, учитывая безмайонезность, и просьба убрать, я полагаю это само собой разумеющимся, корочки с ржаного хлеба. – Да, сэр. – Спасибо, и, учитывая уже упомянутые причины, очень важно, чтобы не было майонеза, хотя я не откажусь от капельки горчицы, и еще от «Канадского Клубного» с чутком дистиллированной воды. – Линор? – Можно имбирного эля, пожалуйста? – Сейчас принесу. – Спасибо, Дженнифер. – Красивая девушка. – Хочешь, чтоб я взревновала? – Да уж хотел бы. – … – К слову говоря… я видел Нормана, Линор, вчера. Он о тебе спрашивал. – Да ну? Думаю, мы приближаемся к Брэдли-Филду [93]. Я точно знаю, что мы над штатом Нью-Йорк. Видишь трафик? – Норман о тебе спрашивал. – Да ну. – Норман утверждает, что в тебя влюбился. – К чему этот тон, Рик? – Какой тон? – Тучный, мерзкий, безумный, решивший стать бесконечным индивид, у которого крыша ку-ку, выражает неизбежный с точки зрения своей вселенной временный интерес к кому-то, кто приложил все усилия, чтобы грубо его отшить, и кто точно не выражает интереса к нему, а тут этот твой тон. – Я чуть на него не набросился, на месте. Просто не понимал, куда начать бить. Он куда шире, чем был неделю назад. – Кажется, что прошло куда больше времени, да? – Кроме того, носильщики его паланкина все довольно амбалистые. Иначе я бы ему точно врезал. – … – Норман не общался с тобой напрямую, верно? Ничего тебе не выражал? – Рик, я справлюсь. – Справишься с чем? – Со всем, с чем надо справиться. – … – Я умею справляться, знаешь ли. Я человек. – Что он сказал? – Ничего вот настолечко интересного, и вообще это не твое дело. – Не мое дело? – … – Не мое дело? – … – Как это ты не мое… Спасибо вам. Спасибо. – Великолепно, Дженнифер, спасибо. Мы приближаемся? – Я знаю, что мы над Нью-Йорком. Капитан говорит, еще полчаса. – Спасибо. – Если вам что-то надо, сразу меня зовите. – Она не убрала корочки. – Дай мне нож. Я уберу. – Она обслуживает только нас, это единственное, что она должна сделать, а она не убирает корочки. – … – Ты не мое дело? Я запутался: что мое дело, а что нет? – У тебя был нож, тут, помнишь? – … – Я твоя подруга. Твоя девушка. Я не твое дело. – Моя девушка? – Как хочешь, так и назови. Можно я съем твои корочки, или они тебе для чего-то нужны? – То, что я люблю, – мое дело. |