Книга Кожеед, страница 36 – Шимун Врочек, Владимир Мистюков

И тут же присела на ослабевших ногах. «Мамочка, мама». Что это?!

В горле моментально пересохло, и во рту почувствовался привкус металла. Женя хотела развернуться и убежать, но тело отказывалось повиноваться. Сердце стучало прерывисто и часто.

Видимо, раньше это был кабинет хирургии. Огромная операционная лампа с наполовину выпавшими глазницами слепо смотрела на мир. Словно доисторическое вымершее чудовище. В дальнем конце комнаты на коленях, лицом к Жене, стояли два человека: женщина лет сорока в костюме медсестры и молодой мужчина, он был голый, в одних белых трусах. Руки у обоих были связаны за спиной, во рту — самодельные кляпы, лица обмотаны скотчем. Пол вокруг был залит чем-то красным. «Кровь», поняла Женя. И вся похолодела. «Это кровь».

Медсестра подняла голову — и встретилась с Женей взглядом. В глазах ее засветилась надежда. «Спаси меня», словно умоляла женщина.

— Извините, ребята, хотел с вами поиграться, но дела, дела… — послышался знакомый голос, и откуда-то сбоку вышел врач. Он теперь стоял перед связанными людьми, и Женя видела его спину в белом халате. — Придется по-быстрому. Не в обиде?

В руке врач сжимал молоток. «МОЛОТОК. Зачем ему МОЛОТОК?», подумала Женя.

И вдруг — поняла.

Женя решила, что сейчас умрет. Паническая атака, у нее уже такое бывало. У нее потемнело в глазах, дыхания не хватало, мир вокруг сжимался в черную дыру. «Дыши, — сказала она себе. — Пожалуйста, пожалуйста… Пусть все это будет не по-настоящему! Пожалуйста. Дыши». Она сжала кулаки, так, что ногти вонзились в ладони. Боль. Боль помогает. Боль. Женя начала дышать медленно и неглубоко, как советовал ей психолог.

И паника, на удивление, отступила.

Женя посмотрела в дальний угол комнаты. На залитом кровью железном столе лежал мужчина в черной арестантской робе. Руками он зажимал живот и иногда слабо двигал ногами. Между пальцами струилась кровь. Ботинки скрежетали по металлу.

Врач, поигрывая молотком, прошелся перед связанными людьми. Женя, не веря своим глазам, сидела, боясь пошевелиться. Медсестра замычала.

— Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, — затянул врач детскую считалку. На каждый такт он поворачивал молоток — то вверх тупой стороной, то острой. Видимо, выбирая, какой стороной ударить. — Буду резать, буду бить, все равно тебе водить.

Глаза медсестры расширились от ужаса, когда врач досчитал до конца и указал молотком на нее.

— Тебе водить, красавица, — сказал он. Теперь Женя увидела его лицо в профиль, он улыбался. Не так, как с ними, — эта улыбка была… настоящей. Ослепительной и красивой.

Медсестра задергалась, пытаясь освободиться, и сдавлено замычала. Попыталась подтянуть под себя ноги и встать. Глаза ее округлились от ужаса. Врач легко замахнулся и обрушил острую часть молотка — точно ей в висок. Шмяк.

Женя, не в силах оторвать взгляда, смотрела, как глаза женщины подернулись мутной пеленой. Закатились. Медсестра зашаталась и начала заваливаться на бок. Молоток застрял. Врач неторопливо покачал рукоять, уперся ногой в женщину. С усилием выдернул молоток. Женя видела, как в замедленной съемке, как летят кровавые ошметки.

Хлынула кровь, залила грязный пол.

Врач посмотрел на медсестру, дергающуюся в конвульсиях, и повернулся к следующей жертве.

— Что, трахнуть ее хотел? — доверительно спросил он санитара. — Понимаю. Было бы времени побольше, я тебе бы это устроил…

Женщина повалилась набок, прямо к ногам молодого мужчины и задергалась в конвульсиях. Тот отшатнулся, упал на бок. Врач заботливо помог ему подняться, снова поставил на колени. Он похлопал молодого по щеке и, взяв за подбородок, заглянул в глаза. Что-то блеснуло в луче солнца. Врач заморгал, наклонился…

На шее у мужчины висел маленький крестик из золота.

— Верующий? — спросил врач. Выпрямился. — Ты посмотри! Ты же санитар, работник медицины! Ты же должен знать, что у человека на самом деле внутри? Мясо и говно, мясо и говно, а не святой дух. Хотя… Сейчас верят все подряд, даже коммунисты в церковь бегают. Да-да, и поклоны бьют! — врач засмеялся.

Названный санитаром не разделял его радости. Он быстро замотал головой, взглядом умоляя о пощаде. Потом понял, что это бесполезно, и завыл сквозь кляп так страшно, что у Жени пронзило сердце ледяной иглой. «Пожалуйста, пожалуйста, не убивай его», Женя беззвучно заплакала. Она почувствовала острую чудовищную смесь запахов крови и дерьма. Запах смерти.

Врач скривился и отдернул руку от лица жертвы — словно взял в руки мерзкую жабу.

— Скажи мне, верующий медик, ты грешник? Я видел, как ты смотрел на эту симпатичную девчонку.

Он показал молотком на тело медсестры. «Симпатичной девчонке» было за сорок, взрослая усталая женщина. «У которой, наверное, были муж, семья, дети… Жизнь и планы на отпуск. И вот ее так просто, мимоходом, убили».

— Я грешников за километр чую, — врач шутливо потянул носом воздух, засмеялся. — Я тебе сейчас делаю большое одолжение. Все мученики попадают в рай, знаешь?

Санитар замычал и замотал головой.

— Может, ты думал, что раз ты спасаешь людей, тебе сделают на том свете поблажку? — врач показал молотком на потолок. — Вряд ли, он — тот еще засранец. Обидчивый, как ребенок. Создал целую вселенную, а злится из-за того, что санитары трахаются с сестричками. Без брака, подумаешь. Но ты не переживай, я тебе помогу… Я сделаю из тебя такого охрененного мученика, что все в раю обзавидуются. Будешь самым авторитетным ангелом. Хочешь?

Санитар отчаянно замотал головой.

— Странно, никто не хочет в рай, — сказал врач.

Он замахнулся и наотмашь ударил связанного медбрата по голове. Молоток соскользнул — и содрал большой кусок кожи со лба жертвы. Санитар покачнулся, но устоял. Врач снова поднял молоток, примерился, и с размаху вогнал его в затылок санитара. Чвяк! Плюх. Врач отвел руку назад и ударил еще раз. И еще. Он бил и бил — неторопливо, сосредоточенно, словно столяр занимается любимой работой, забивает гвозди.

Наконец, санитар упал.

Врач посмотрел на молоток, испачканный кровью и осколками кости. Бросил его на пол, в лужу крови.

Тук!

Женя вздрогнула и вышла из оцепления. Легкие наполнились воздухом, она открыла рот, чтобы закричать… И тут… Огромная ладонь закрыла ей рот, и крик застрял в горле.

Огромная рука зажала Жене рот. «Мама!!»

Руки с силой прижали ее к себе, она рывком вывернулась — и узнала. Денис прижал палец к губам. «Молчи». Глаза его мерцали в полутьме.

— Я сейчас выну кляп, а ты мне тихо скажешь… по секрету… — услышали они голос врача. — Свечников знает, где я?

«Свечников? Где я слышала эту фамилию?» Женя никак не могла сообразить.

Она вдруг поняла, что врач говорит с раненым, который лежал на столе. Они с Денисом смотрели. Врач стоял около стола, снова к ним спиной.