Книга Согрей мое сердце, страница 18 – Лика Верх

День болтовни и откровений, с какой стороны ни посмотри.

– У меня все готово! – Робин вернулся с ящиком позвякивающих бутылок. – Олене-терапия, мадам, убойная штука.

Да уж в убийственности сомнений нет.

До сих пор удивляюсь, как за века такой разгульной запойной жизни у них копыта не отвалились?

Дар на славу постарался. На кой черт надо было их делать бессмертными?

Олени похватали пиво, откупоривая копытом. Крышки с глухим звуком приземлились в разных сторонах.

Этот свинарник ничем не испортишь.

– Раз ты все равно отсюда не свалишь, вываливай свое дерьмо, – Клаус смотрел в экран телевизора.

– Слушать не обещаем, – добавил Санта и влил в себя половину бутылки.

Дожила, называется.

Ай, плевать.

– Я никому не нужна, – протянула спокойно, открывая пачку чипсов.

На меня разом покосились все оленьи глаза.

– И че? – пробасил Санта.

– Переводя вопрос на общепринятый: в чем суть конфликта? – Мерлин сидел с отрешенным спокойствием.

– Я все порчу. Где бы я ни появилась, все летит к чертям. От меня одни неприятности, – умиротворение, с которым я говорила, даже меня слегка напугало.

Видимо, наконец, смирилась с действительностью. И уже даже не больно.

Просто… принятие.

– И че? – теперь Клаус.

– Я никому не нужна, че, – ответила резко, копируя его манеры.

– Э, мадам, – Робин сел на спинку дивана, – я не психо-в-бошку-залезатель, но ты, стопро, ошибаешься.

Фыркнула, методично жуя чипсы.

Со вкусом сметаны и зелени. Как я люблю.

– Слушай, два раза повторять не буду, – начал Клаус, – ты сама придумала – сама поверила. Себе мозг грузишь и другим.

– Тебя переубеждать никому не упало, – подхватил Санта. – Ты либо крутишь шестеренки и догоняешь, либо одна… кукуй.

– Куевые из вас терапевты, – вынесла вердикт, отправляя в рот очередной ломтик.

– Мы тебя не звали, сама заперлась, – Клаус повернулся к телеэкрану.

– Переводя на общепринятый, мадам, проблемы у тебя в голове, в которые ты сама веришь и пытаешься заставить поверить других, – подвел итог Мерлин.

Отбросила пустую упаковку, рывком поднялась на ноги.

– Мерлин, Робин – спасибо, – отряхнула руки от крошек и вышла из этого дурдома.

Есть в их словах истина. Возможно, я и действительно в чем-то сама создала для себя создала проблемы, но это лишь подтверждает правдивость моего решения отдалиться от всех.

Всю жизнь было наоборот – братья отдалялись от меня, отодвигая на задворки. Теперь пора мне оставить их за спиной. Чтобы не терзать своими обидами, которые я не в состоянии перечеркнуть, чтобы избавить от своих нервных всплесков…

Да надо мной издеваются!

Боги или кто там, но кто-то совершенно точно устраивает мне "веселый" денек.

Дар стоял на аллее, сложив руки на груди.

Неужели не все сказал, вспомнил и решил договорить? Подумал, что я просто обязана послушать о себе что-нибудь еще.

Какую-то важную деталь… Например о том, как я снова облажалась, не послушалась его, поступила по-своему и вот он – заведомо известный результат.

Остановилась метрах в десяти от брата в тени разлапистой ели.

Он увидит, но хочется дать себе возможность оставить хоть часть эмоций незаметными.

– Переживаешь, что я хожу по территории академии? – на удивление, злости в голосе не оказалось, как и сарказма.

Спокойствие, как в поле зимой.

– Я уже ухожу, – сказала и выдохнула, будто тяжелый груз свалился с плеч.

Наверно давно пора было это сделать – оставить прошлое в прошлом. Как ни крути, наши дороги разошлись очень, очень давно. Настолько, что никто уже не вспомнит, когда это случилось.

– Провожать не надо, – хмыкнула с тем же абсолютным спокойствием и развернулась, чтобы, наконец, сделать это.

Просто уйти.

Пережить в мыслях все еще раз десять, утвердиться, что поступила верно и всем – в первую очередь мне – так лучше.

Именно так, а не иначе.

Пусть Клаус и произнес слова, которые я мечтала услышать. Всю жизнь мечтала. Но они ничего не меняют.

Мы остались теми же. Тот же Клаус, тот же Дар и та же Метель.

Лучше, когда мы не пересекаемся.

Я хочу оставить в памяти только хорошее, а остальное – забыть. Жаль хорошего было не так уж и много.

– У меня завтра свадьба, – мягкий голос брата разнесся по пустой аллее.

Остановилась, но оборачиваться не стала.

Он не говорил. Боялся?

Впрочем, неважно. Теперь неважно.

– Поздравляю, – постаралась придать голосу искренности и скрыть накатившую грусть.

Клаус наверняка узнал об этом событии первым. Вот почему он здесь, в Снежной Академии.

"Больше не имеет значения", – продолжила повторять себе.

– Неужели не останешься? – Дар не уговаривал, он, похоже, недоумевал.

Удивлен, что я могу уйти? Могу обойтись без его приглашения, праздника и внимания?

Удивлен, что я не прыгаю от счастья, потому что обо мне не забыли?

Покачала головой не столько в ответ на его вопрос, сколько от осознания, насколько саму себя загнала в угол. Бесконечным ожиданием, что про меня вспомнят, что придут, позовут, пригласят.

Смешок сорвался с губ от осознание собственной ничтожности.

Младшая сестра, вечно ждущая любви и внимания братьев.

– Снежа, – раздалось слишком близко.

Крепкая ладонь сжала плечо.

– Я не отпущу тебя в таком состоянии.

Смех наступил новой волной.

Забота. Вот как она выглядит… Да только не нужна она мне.

Больше нет.

– А я не спрашиваю тебя, Дар, – ответила сквозь проступившие от смеха слезы.

Меня развернули за плечи, впиваясь взглядом ярких глаз. Точь-в-точь как у меня.

– Это не приказ, Снежа. Я беспокоюсь за тебя, – он говорил тихо и мягко, будто разговаривает с ребенком, – и хочу, чтобы ты осталась.

– Ты хочешь. Именно ты хочешь.

– Да, я хочу, чтобы завтра ты была рядом, потому что мне это важно.

Смотрела на него, не испытывая никаких эмоций. Дар же, притянув к себе, бережно обнял, будто всегда так делал.

– К слову, Пантина я вернул и первым его вопросом было: "Где Метель?", – произнес мне в макушку. – Не расскажешь, что у вас произошло?