Онлайн книга «Чужая воля»
|
Но все же не оставляли и сомнения. Равно как и образы мальчика, которого он воспитал. Капитан Мартин отстранил его от этого дела, о чем вскоре стало известно всем до последнего патрульного. Лишь у одного Барклоу хватило пороху нарушить заговор молчания, хотя того, чем он поделился, было явно недостаточно. Френч так и не увидел ни скальпель, ни фотографии. Ничего не знал ни про свидетелей, ни про результаты криминалистической экспертизы и вскрытия. Ему было настоятельно предложено проявить терпение, и Френч, и без того уже практически сломленный, согласился. Но это было прошлым вечером. Как и большинство сотрудников правоохранительных органов, медэксперт был ранней пташкой и все еще находился дома, когда Френч остановил машину и вырубил мотор. Помедлил, поскольку есть определенные границы, когда речь заходит об убийстве, – а как же иначе? Когда, наконец отбросив смущение, он выбрался из машины на утренний свет, мимо трусцой пробежал какой-то молодой человек, а за ним проехал мальчишка на велосипеде, разбрасывая под двери газеты. Френч дождался, пока газета не шлепнется во двор медэксперта, и тут же подхватил ее – «Нью-Йорк таймс», что было только кстати. Никаких местных новостей. Никаких упоминаний про его сына. На крыльце он занес было руку, чтобы постучать, но дверь открылась сама собой. – Детектив Френч… Что вы тут делаете? – Вот, принес вам газету. – Френч попытался подать это в легком шутливом тоне, но Малколм Фрай отказался ответить такой же улыбкой. – Простите, Мэл. Я знаю, что время раннее. – Я не могу обсуждать с вами это дело. Подобная скрытность была вполне объяснима. Пойти против распоряжений капитана грозило любому медэксперту серьезными неприятностями, особенно в столь политически окрашенном деле, как дело Джейсона. А Малколм Фрай вовсе не был любым медэкспертом. Он был единственным чернокожим судебным медиком в городе – немалое достижение в о́круге, который лишь недавно интегрировал свои школы [33]. Это делало Малколма важной частью движения за гражданские права. Он оказался на виду. Ему было много что терять. – Он мой сын, Малколм. Я просто не знаю, куда еще сунуться. Момент неловко затянулся. Никто из мужчин не мог назвать другого другом, но взаимное уважение всегда присутствовало: долгие годы совместной работы, десятки уголовных дел… Медэксперт нахмурился, но потом немного смягчился. – Вы все еще пьете кофе, насколько я понимаю? – Только по утрам. – Кофе, тогда. Заходите. Он провел Френча в чистенькую кухню. – Но сначала две вещи. – Налил обоим кофе. – Если кто спросит, то вы никогда здесь не были. Второе: отчет о вскрытии – в отделе. Даже если б он и был здесь, я не стал бы вам его показывать. Это граница, которую я не могу переступить. – Эй, да мы просто беседуем по душам. – Тогда ладно. У Френча была тысяча вопросов, но один всплыл в голове раньше остальных. – Вы ведь видели скальпель, обнаруженный в комнате Джейсона… Он соответствует ранам Тиры? – В случае с наиболее точными порезами – да. – А будет ли им соответствовать большинство скальпелей? – Не забывайте, что при убийстве Тиры Норрис было использовано два лезвия, одно из которых очень тонкое и невероятно острое. Чтобы обеспечить такую заточку, требуется сталь весьма высокого качества. Любой скальпель специально предназначен для таких целей. Отличить один от другого… – Он слегка скривился, что наверняка означало «практически невозможно». – А кровь на данном конкретном скальпеле? – Соответствует крови Тиры. – Означают ли два лезвия, что и действовали двое? – Это просто означает, что использовалось и второе лезвие, нечто вроде кухонного ножа, ничего особенного – достаточно острое, но не хирургическое. Помимо этого, мы вторгаемся в область предположений. – На месте преступления вы сказали, что некоторые порезы указывают на более высокий уровень медицинской подготовки или знаний. Вы предположили, что их мог нанести санитар или фельдшер. А может, медик-недоучка. – Да, но, опять-таки, это в чистом виде предположение. – Недостаточное, чтобы исключить моего сына? – Мне очень жаль, но нет. Все, что привело меня к этому первому впечатлению, можно изучить по учебнику, или на поле боя, или работая с украденными трупами. Я не стану упоминать в своих показаниях на суде какой-либо конкретный уровень умений или подготовки. У того, кто сделал это, просто имелись терпение, твердая рука и основные знания человеческой анатомии. Френч уставился за окно. День снаружи стал ярче – голубое небо постепенно разворачивалось во всю ширь, тени чуть ли не на глазах откатывались назад. – Опишите, как все это происходило. От начала до конца. Медэксперт изложил проделанное с Тирой с клинической прямотой. Во всех подробностях. – Под конец она умерла от значительной кровопотери и обширного диффузного отека мозга. Такой способ убийства потребовал времени. – Сколько именно времени? – Несколько часов. Она страдала. Френч подошел к окну, выглянул. – У вас ведь за плечами еще и психология, если я не ошибаюсь? – Перед тем как получить медицинское образование, я был клиническим психологом. – С криминалистическим уклоном, насколько я помню… – Да, приходилось работать с различными департаментами полиции. В Майами-Дейд. В Лос-Анджелесе. Френч пощипал переносицу. Сейчас ему на время хотелось забыть, что он коп, но это было трудно – вдруг потерять свою защитную раковину. – Как такое вообще происходит, Малколм? Что делает кого-то способным… – Пытать людей таким вот образом? – Я про психопатию. – Ладно вам, детектив, вы знаете ответ не хуже меня. – Медэксперт развел бледными розовыми ладонями. – Есть некоторые убийцы, которых мы так никогда и не поймем – даже после суда, приговора и многих лет изучения. Вы не услышите такое определение в клинических кругах, но подобные люди просто родились не такими, как все. Мы оба знаем их имена, читали их уголовные дела. Возможно, в один прекрасный день мы все-таки разберемся в предпосылках врожденной психопатии, но прямо сейчас никто вам на этот вопрос не ответит. – А как насчет тех, кто родился… совершенно нормальным? |