Книга Универсариум, страница 28 – Антон Кара

Тем не менее ей удалось встрясти мою жалость, которая во мне и заговорила.

– Послушай.

Мальвина, не замедляя шаг, слегка повернула голову.

– Я сниму тебе квартиру на полгода… да и так дам тебе… чтобы было что тратить.

– Зачем? – проныла она и наконец остановилась.

– Это ведь правда, тебе ведь действительно негде жить… и не на что. За полгода, я уверен, ты сможешь решить свои вопросы.

– А тебе это зачем?

– Ну, ты же сама сказала, что я хороший. – Улыбнулся.

И она улыбнулась. Так жалостно и благодарственно, что мне захотелось сразу купить ей дом.

– Спасибо тебе, – обняла меня за плечи, прижавшись головой к моей груди.

– Не переживай. Завтра я всё устрою.

Мы отпустили друг друга, и я зашагал дальше.

А она – нет.

Я обернулся. Она стояла как вкопанная. Мы поиграли в гляделки несколько мгновений, после чего она наконец подошла ко мне и произнесла:

– Я хочу остаться сегодня.

Неужели ей уже сейчас негде ночевать? Или у меня тут слишком уютно? Или все-таки это потому, что я такой красивый?

– Это необязательно. Я же сказал, я всё устрою. Даже не сомневайся, не переживай.

– Я верю, верю. Но я всё равно хочу остаться с тобой. Сегодня, только сегодня, – пояснила она, конкретизируя короткие сроки, чтобы я не подумал чего лишнего и неприемлемого для меня.

Обретенное за двадцать три года чувство долга не позволяло ей уйти, не отплатив чем-то. Видимо, боялась, что завтра я откажусь от своих слов. Она привыкла, что ничего не бывает бесплатно. И могла дать взамен только то, чем она богата, – свое прекрасное тело.

Или все-таки это потому, что я такой красивый?

Не в моих правилах выпускать из дома неудовлетворенных женщин. Поэтому и не буду. Простите меня, ангелы, но я уж слишком хочу эту прелестную химеру.

Видимо, сегодня я приобрел еще одну персональную жрицу любви. А этого ли я искал? Пока не знаю.

– На что ты готова, чтобы остаться?

Мальвина бросила на меня смелый взгляд заплаканных глаз.

– Думаешь, испугаешь меня, если скажешь, как тогда Лизе, снимай трусы? – почти огрызнулась она.

Поставила на пол сумку, нырнула руками под юбку и стянула с себя трусики. Конечно, голубые.

– На, вот они.

И предъявила мне их на ладошке как доказательство своего безграничного бесстрашия к любым немыслимым испытаниям.

– Ладно, пойдем, – многозначительно проговорил я. И коснулся ее талии, подталкивая идти вперед – на лестницу.

Я следовал за ней по ступеням, глядя на скрывающуюся под юбкой хорошенькую попку, которая уже была благополучно и предусмотрительно обнажена. Отчего аура вокруг нее сияла ярче.

Мы вошли в спальню.

– Ой, какие здесь огромные окна! – явно повеселев, воскликнула Мальвина. – Обожаю такие. Отсюда сейчас будет виден восход. Можно я открою жалюзи?

И, не дожидаясь моего ответа, она удалила всю занавешенность со стены, распахнув великолепный обзор на город до самого горизонта, порозовевшего от всплывающего из недр земли солнца.

– Я очень люблю восход. И закат люблю. Это так красиво. А тебе нравится рассвет? – тараторила она без тени настроения, которым была отравлена на первом этаже несколько минут назад. И плавными, но быстрыми движениями смахивала с себя одежду: рубашку, лифчик, юбку.

Дорогая, ты сильно торопишься.

Голенькая и миленькая она стала у кровати.

Мой похотливый взгляд невольно скользнул от ее плеч к бедрам. На лобке выкрашивать в необычный цвет было нечего.

– Я думал, что у тебя будут голубые соски, – иронично заметил я.

Но они были розовые. Обыкновенные, человеческие, розовые соски, венчающие небольшие, но красивые остренькие сисечки. Нет, я не разочарован – я возбужден.

Я шагнул к комоду.

Мальвина, опустив голову, бросила взгляд на свое тело.

– Тебе нравится моя грудь? – пропищала она. – Знаю, маленькая. Что выросло, то выросло. Может, мне их увеличить? – она сдавила сиськи ладонями друг к другу. – Чтоб как у Лизы были дыни, а?

Она подняла глаза.

…И увидела, что я стою перед ней и держу в руках ножницы.

Даже сквозь алкогольное опьянение и бурлящую эйфорию в ее голубых глазах возгорелась тревога. Вот-вот: пришла сама, добровольно, на своих длинных тощих ногах, в самое логово маньяка-психопата, где он ее и сцапал. Дуреха.

Я взялся за острие и протянул ножницы ей:

– Я хочу, чтобы ты подарила мне прядь своих волос.

Несколько мгновений распознавания моей речи через внезапно возникший приступ страха, приглушенный приличной порцией виски, – и приятное настроение вернулось в ее волшебные светлые очи.

Она, не говоря ни слова, взяла у меня ножницы, не косясь вверх, на ощупь, оттянула тоненький локон своих волос и резким щелчком отсекла его.

– На, вот они, – она беззаветно протянула мне прядь блестящих голубых струек.

Я забрал у нее свой трофей. И ножницы. И перенес всё на комод.

– Ну ладно, – снова снизошел я до ее простых желаний, – полезай в постель.

Я стал раздеваться.

А Мальвина улеглась на спину поперек моей широкой кровати – головой к окнам.

Она хороша. Бесспорно, она сказочно хороша.

Что я могу сделать для нее? Для этой заблудшей синеволосой девочки, кроме того, что я уже ей пообещал? Не замуж же ее брать, лишь бы она не ревела. Она хочет богатой, гламурной жизни. Хочет роскоши и тусовок. А не просто есть хлеб с колбасой. Она так и сказала, что ей нужна такая же «настоящая» жизнь, как у ее более успешных подруг. Ей тоже хочется получать все дорогостоящие радости, расплачиваясь только своей дыркой. Ох, простите еще раз, ангелы, я не могу сейчас отказать себе в удовольствии заполнить ее собой. Именно так я и поступлю. Бесповоротно.

Но завтра я сделаю еще кое-что, кроме аренды для нее квартиры и вручения банковской карты с приличной суммой. Пусть это будет оскорбительно. Пусть это будет цинично. Пусть это будет вульгарно, пошло и бессовестно. Но я сделаю это. Возможно, именно это ей и нужно. Не судите, ангелы, строго. Я дам ей координаты «Романтиза».

Я подошел к поигрывающим друг с другом ступням Мальвины, аккуратно раскинул их по разные стороны и залез на ее аппетитное тело.

Прелюдия будет – но недолго.

– Ах! – выдохнула она, обозначив начало сладострастного ритуала.

Голубые волосы расползались по постели, голубые губы кромсали мои, голубые ногти впивались в мою спину.