Книга Милые чудовища, страница 52 – Юлия Васильева

— Брут, не глупите! Что вы собираетесь делать? Неужели вынести это чудовище сюда? Оно же опасно!

Криптозоолог даже не мигнул: вылез из вольера, прикрывая голову странного существа рукой, чтобы оно не стукнулось о прутья. Снаружи вокруг этой парочки образовалось пустое пространство. Даже Лутфи счел свою веру в профессиональные навыки хозяина не столь глубокой.

— Стыдно, господа, — произнес сэр Бенедикт. — Разве ж это дрекавак? Господин Меховой, это, по-вашему, дрекавак?

Директор зоосада испуганно пожал плечами, неотрывно пялясь в оранжевые глаза «коалы», которых оказалось ровным счетом двенадцать.

— Это, господа, ховала. Прошу любить и жаловать. А дрекаваков, вероятнее всего, не существует в природе. В этом, Калистрат Вильгельминович, вы можете убедиться, если наведете некоторые справки. Согласно поверьям, дрекаваки — духи, которых никто никогда не видел.

— Но в вольере постоянно что-то кричало. Вот у нас даже и стихотворение по этому поводу есть, — возразил директор и, собравшись с мыслями, продекламировал:

— Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя.

То, как дрекавак, завоет,

То заплачет, как дитя.

Сэр Бенедикт дернул глазом и настороженно спросил:

— Пушкин?

— Пушкарев, — поправил Калистрат Вильгельминович.

— Неужели Александр Сергеевич? — усмехнулся пристав.

— Зачем же? — не понял Меховой. — Полуэкт Евстратьевич — наш завхоз. У нас, знаете ли, поэтический кружок при зоосаде — тоже люди не далекие от культуры.

— Вот что, — криптозоолог решил покончить с фарсом, — ваш Пушкарев такой же поэт, как эта свистелка — дрекавак.

Доктор извлек из кармана и вручил хлопающему удивленными глазами директору трубочку с просверленными в нескольких местах дырками.

— Что это?

— Именно об этом я и хотел спросить вас. Этот инструмент был установлен в вольере.

Меховой простодушно подул в безобидную с виду трубочку, и та вдруг отозвалась протяжным хриплым воем. Все вздрогнули, включая многоглазого ховалу на плече у криптозоолога.

— Чувствую, местный городовой уделяет зоосаду недостаточно внимания, — со значением произнес Бесогонов.

Сопровождавший его Клопцов вытянулся по стойке смирно и, кажется, даже перестал дышать.

— Но что же тогда стало с Бредихиным? — робко спросил директор, вертя в руках свистульку и не зная, куда ее теперь деть.

— Вот это уже пускай полиция разбирается. Я могу сказать только то, что в данном вольере нет никого, способного съесть человека.

— А с этим вашим чудищем что? — Пристав указал на двенадцатиглазый пушистый шар, вцепившийся в плечо Брута.

— А ховалу я забираю с собой до окончания расследования. Мало ли что ваши молодцы сотворят с бедным существом.

— Не позволю! — вдруг показал характер Меховой. — Это собственность зоосада!

— Покажите мне бумаги, где написано, что ховала принадлежит зоосаду. Если таковых нет, то я сдам животное на ваше попечение не раньше, чем закончится дело.

— Непременно. — Директор решительно пригласил всех вернуться в здание администрации.

— Странная ситуация, — пробормотал Бесогонов. — Что вы обо всем этом думаете, доктор?

— Я не доктор.

— Да ладно вам, Бенедикт. Вы уже наверняка что-то сообразили. Либо бросайте все эти выходки с картинным раскрытием преступлений в самом конце, либо официально работайте как частный детектив.

— Не волнуйтесь так, Порфирий Аверьянович, я не собираюсь носить шапку охотника на оленей и курить трубку. Предоставлю это удовольствие вам.

— И на что я только надеялся, — усмехнулся пристав. — Вы неисправимы.

Брут пропустил замечание мимо ушей.

— Вэл, раз уж мы в этом адском логове — их администрации, — пойдемте поговорим с ответственным за криптозоологическое отделение. Человек, сообразивший демонстрировать в вольере простую свистульку вместо неуловимого дрекавака, должен довольно быстро оправляться от шока.

Но заведующий с замечательной фамилией Бессмертный как сквозь землю провалился: никто не знал, где он и тем более когда появится снова. Поэтому полицейским и Бруту осталось довольствоваться осмотром личного шкафчика пропавшего Бредихина.

Шкафчик оказался местом примечательным: помимо одежды там были обнаружены несколько книг изотерического содержания, фотография некой прелестной особы с огромными томными глазами (надпись на обороте: «Каждый вечер с нетерпением жду вас в клубе. Акулина») и квитанция из клуба «Шепот вечности» с проставленной отметкой об оплате за прошлый месяц.

— Вижу, культура среди служащих прямо-таки бьет ключом, — заметил сэр Бенедикт. — Не зоосад, а интеллектуальный резерв страны.

— Что это за клуб такой? Из тех самых?

— Если под «теми самыми» вы подразумеваете спиритические клубы, то да. — Криптозоолог почесал под подбородком зажмурившегося всеми двенадцатью глазами ховалу. — На квитанции указано количество сеансов, и вы заметили книгу «Свет и тени спиритизма»?

— Да-да-да, — закашлялся Бесогонов. — Именно их я имел ввиду. Откуда у вас такая осведомленность?

— Это поветрие давно захватило Европу. Вот и в Великороссию уже, оказывается, успело просочиться.

Вернулся директор с еще более виноватым видом, чем прежде.

— Показывайте документы на ховалу, — потребовал криптозоолог. — Что, нет документов? Ай-яй-яй, какая административная небрежность. Я увожу животное с собой.

Господин Меховой собрал последние душевные силы и почти что с трогательной робостью надвинулся на Брута:

— По какому праву? Вы частное лицо. А всех незарегистрированных криптид население обязано сдавать в зоосад.

— Хорошо, пойдем сложным путем. Неоформленного ховалу у вас изымает полиция. И… Порфирий Аверьянович, вы же не собираетесь держать его в управлении до выяснения всех обстоятельств?

— Упаси боже, — замотал головой пристав.

— …И передает мне на передержку. Так вам более понятно?

Директор совсем сдулся, внезапно превратившись в грустную игуану, и со словами: «Ну что ж, если так, господа… тогда я ничего. Вы только не обижайте его, ладно?» — уполз в свой кабинет.

— Вот вроде бы неплохой человек, а за халатность судить надо бы, — взгрустнул Бесогонов, крутя пшеничный ус.

— Именно такому типу служащих и нельзя доверять административных должностей, — ответил криптозоолог. — Будут обмануты, обведены вокруг пальца. Помяните мое слово: лет через пять загремит на каторгу.

— Вы намекаете, что пропавший Бредихин проворачивал здесь какие-то свои аферы?

— Стал бы я на что-то намекать. И нам пора прощаться, а то государство что-то слишком бесцеремонно тратит сегодня мое время. Но вы, Бесогонов, не поленитесь сходить в спиритический клуб — наверняка узнаете много нового.