Книга Мажор. Право на ошибку, страница 26 – Илона Шикова

Не представляю, и все тут!

— Принимается, — киваю в подтверждение своих слов, уже полностью расслабляясь. — Постараюсь не опаздывать.

— Тогда точно сработаемся, — Ким просматривает отснятые кадры на своей камере и усмехается. — Поймал!

— Посмотреть можно? — делаю шаг вперед, но парень мотает головой из стороны в сторону.

— Я потом тебе лично фоточку подарю, — подмигивает, расплываясь в улыбке на все свои тридцать два зуба. — Подобное удивление так просто не сыграешь! — цокает языком, как будто я хоть что-то понимаю из его слов. — А поймать-то как сложно!

— И что мне делать дальше? — киваю в сторону огромного стола, который не понятно, зачем здесь поставлен.

Я-то думала, что достаточно белого халата и стетоскопа на шее (слава Богу, хоть запомнила, как эта медицинская штука называется). А тут огромный стол. Мои удивленные глаза.

И что здесь происходит?

— У нас с тобой, крошка, десять дней, чтобы наснимать достаточно материала для ролика, — Ким пожимает плечами, внимательно меня рассматривая. — Полноценное качественное видео за две недели снять практически нереально, к тому же очень дорого, поэтому решили остановиться на нарезке из снимков. Сама понимаешь, их должно быть много, чтобы монтаж прошел на ура, ну а для этого…

— Ты выжмешь из меня все соки, — перебиваю парня, печально вздыхая. — Или я кони двину, таки не дождавшись твоей фоточки.

— Прорвемся, крошка! — снова подмигивает мне Ким, кивая на стол. — Сейчас принесут стул и очки, попробуем тебя в роли строгого доктора. А пока мы ждем… — парень запинается и прищуривается, не сводя с меня пристального взгляда.

Ох, как же он мне не нравится, этот взгляд. Что-то задумал этот ушлый фотограф. Столько информации выдал мне за десять минут, а ничего конкретного так и не поведал. Решили, сделаем, прорвемся… Одни намеки.

Сегодня строгий доктор, а завтра что еще придумают? Халат короткий на меня надели, грудь, того и гляди, скоро вывалится наружу из-за двух расстёгнутых верхних пуговиц.

Я точно снимаюсь для рекламы сети аптек? Может, это какая-то подстава?

— Договаривай, — я тоже не отвожу взгляда от фотографа, забывая и моргать, и дышать.

— Да расслабься ты, крошка, — усмехается Ким, слегка закатывая глаза. — Чего ж ты такая впечатлительная, а?

— Уж какая есть, — фыркаю в ответ, а парень подходит ко мне, берет под руку и ведет к столу.

— Окажи услугу, — я поворачиваю голову в строну, чтобы посмотреть е у в глаза. — Пока мы ждем, — пауза, на протяжении которой мы пристально смотрим друг на друга. — Попозируй мне, лежа на столе. Хочу поймать твою страсть!

— Ким! А как же никакой постели? — приподнимаю одну бровь вверх, на что парень машет рукой в ответ.

— Господь с тобой, крошка! Исключительно для работы! Чтобы ты расслабилась и настроилась….

— Я поняла, — перебиваю фотографа. — Давай попробуем.

В принципе, ничего сверхъестественного или странного я в предложении Кима не вижу, поэтому укладываюсь на стол, закрываю глаза, делаю пару глубоких вдохов и медленных выдохов, после чего пытаюсь расслабиться. Ким прав, мне действительно надо настроиться на работу. Новый человек, новая обстановка…

— Крошка, дыши часто, — командует парень, бегая вокруг меня с камерой. — Хочу поймать твою вздымающуюся грудь!

Я, если честно, с трудом представляю, как такое можно поймать, но дико любопытно, что из этого получится. Даже кайф ловлю от работы — с Кимом очень легко. Не нужно притворяться.

Надо просто быть собой….

Я не слышу, как открывается дверь в студию, лишь на каком-то интуитивном уровне понимаю — в комнате кто-то третий. Ну конечно, стул же должны принести.

И очки…

— Ты… — мои глаза округляются, когда в дверном проеме я вижу Платона.

Какого черта он здесь делает? Пялится… Глаза, как пятаки. Пока не могу понять, куда именно они смотрят, но подозрительный блеск в них мне ой, как не нравится. Еще немного, и сожрет меня вместо обеда.

А главное — Платон не собирается никуда уходить!

Но это же нарушение контракта!

Хотя, чему же тут удивляться. Терехову плевать на все контракты мира, если он поставил перед собой цель. И это, походу, в его понимании “вернуть потерянное доверие”…

И как после этого ему доверять?

— Не помешаю? — Платон с наглой ухмылкой заходит в студию и закрывает за собой дверь.

Смотрит на меня все так же пристально, как будто действительно прямо сейчас меня сожрет. Целиком и полностью. Не съест, а именно сожрет, как голодный лев.

Божечки, а я же практически полуголая! Халатик едва прикрывает попу, да и грудь вот-вот выпрыгнет из выреза наружу. Господи, кто придумал этот дурацкий халатик с такой же дурацкой фотосессией?

— А вы, простите, кто? — спустя время интересуется фотограф, слегка хмурясь, пока я по очереди смотрю то на Платона, то на Кима.

Какого черта этот павлин высокомерный приперся на съемку? Неужели…

— Прощаю, — все так же нагло усмехается Терехов, переводя взгляд на парня. — Не против, если я поприсутствую?

— Против! — я влезаю в их диалог, так как Ким, по ходу, в полнейшем недоумении.

Вряд ли понимает, что происходит, да и кто такой Терехов — парня, увы, не проинформировали.

Да кто ж думал, что этот негодяй припрется сегодня на съемку! И чего ему в кабинете не сидится? Обязательно надо нос свой сунуть!

— Раз все “за”… - продолжает Платон, игнорируя мой выпад, но я его все равно перебиваю:

— У тебя есть разрешение? — усаживаюсь на столе, застегиваю две верхние пуговицы, слыша прекрасно, как Терехов насмехается над моими неловкими попытками скрыть свои “прелести” от посторонних глаз.

— Милая моя… — Платон расплывается в улыбке, но я снова его наглым образом перебиваю:

— Я тебе не милая! — кривлюсь, но все равно этот негодяй ржет, как будто хочет меня вывести из себя. — И уж точно не твоя!

— По условиям контракта моя, — Платон усаживается в кресло и закидывает ногу на ногу. — Продолжайте, я мешать не буду. Просто посмотрю.

— Э-ээ… — Ким смотрит на меня, округляя глаза, а я в ответ все сильнее закипаю.

Это уже беспредел какой-то, честное слово. То в кабинете меня провоцировал, заставляя подписать этот чертов контракт, теперь вот на съемки приперся, чтобы я чувствовала себя не в своей тарелке.

Он издевается? Или хочет меня унизить, показав, какое я ничтожество? Ведь прекрасно понимает, что в его присутствии я не смогу работать в полную силу. Начну нервничать, ошибаться…

Да меня от одного его вида тошнить начинает! Неужели Платон не понимает, насколько меня раздражает его наглая физиономия?