Онлайн книга «Свадьба Кречинского. Пьесы»
|
Варравин. А в старину не диспутовались; поговорят легонько, объяснятся нараспашку, да и устроят дело наголо! (Делает жест .) Муромский (с ужасом). Наголо!.. Варравин. Да, наголо!.. Муромский (в сторону). Вот он антихрист, действительный статский советник. (Вслух.) Ах, ваше превосходительство. Отцы вы наши! Благодетели!.. В старину легко было дело-то устраивать. В старину мы жили в палатах, приказные – в комнатах; ныне мы живем в комнатах, а приказные – в палатах. Варравин. Ну, а сколько б, вы думали, в старину взял бы приказный с вас за это дело? Муромский (шелохнувшись). Я, право, не знаю. Я по этим торгам – неопытен. Варравин. Ну, вы для шутки. Муромский. Право, неопытен. Варравин. Ах, боже мой (настойчиво) – ну, шутите. Муромский (нерешительно). Тысчонки бы три взял. Варравин (ему на ухо). Тридцать тысяч! (Повертывается и отходит .) Муромский (вздрогнув). Как!.. как вы это сказали? Варравин. Да, тридцать тысяч и ни копейки бы меньше приказный этот не взял. Да, слышите: не на ассигнации, а на серебро. Муромский. На серебро!!! Силы небесные – да ведь это сто тысяч – это гора!!! Состояние! Жизнь человеческая! – Сто тысяч… Да помилуйте, за что ж бы он их взял? Ведь и дело-то, в сущности, пустое. Варравин. Однако. Муромский. Если б тут степь какая, громадина была в спорности или заводина какой – железоделательный – а то ведь что? – только одно мнение так – фу – воздух. Варравин. Положим, что и воздух… только воздухом-то этим вас поистомило. А старинные, сударь, люди так не рассуждали… Старинные люди говорили: первое благо в мире – это мое спокойствие. Муромский (с особенною мягкостью). Да, это так, ваше превосходительство… Но не сто же тысяч, ваше превосходительство!.. Варравин (так же с мягкостию). Согласен!.. Согласен!.. Время все изменяет: ныне люди и помягче стали. Муромский (с любопытством). То есть как же это? Варравин (смотря ему в глаза). Утверждают… Философы… будто они на… на двадцать процентов мягче стали… Муромский (в сторону скоро считает). Десять копеек – три тысячи… Варравин (продолжает). Теплоты душевной стало, говорят, более… Муромский (та же игра). Да, десять копеек – еще три тысячи… шесть тысяч долой… Варравин. Сочувствия к нуждам ближнего – все это развилось, усилилось. Муромский (та же игра). Стало, двадцать четыре тысячи серебром. Варравин. Вот это самое они прогрессом и называют. Муромский (вслух). По чести, ваше превосходительство, приказный бы этого не взял. Варравин (нежно). Взял бы, достопочтеннейший. – Взял бы… Муромский (твердо). Нет, он бы этого не взял. Варравин (сухо). Как вам угодно. (Берет со стола бумаги .) Муромский (мягче). Право… того… а я бы полагал… десять. Варравин (кланяясь и резко). Имея по должности моей многосложные занятия, прошу извинить. (Уходит в кабинет .) ЯВЛЕНИЕ VII Муромский (один). Муромский (подумавши). Двадцать четыре тысячи – это – это – восемьдесят четыре тысячи начетом! Где я их возьму? Их у меня нет, видит бог, нет… Что же, стало, Стрешнево продавать? Прах-то отцов – дедов достояние… а дочь по миру… Так нет! Не отдам!.. Еду! К кому ни есть еду! Лбом отворю двери, всю правду скажу! (Стихает .) Кротко, складно скажу, Лидочку с собой возьму; не камни же люди; за правого бог! (Уходит скоро.) ЯВЛЕНИЕ VIII Варравин выходит из одних дверей, Тарелкин из других. Тарелкин. Каков, ваше превосходительство, уперся! Ну, я от него такой невежливости не ожидал. Варравин (с досадою). И что же! Вздумал предложение делать на третью долю. Тарелкин. Однако таки предложение сделал. Эх, ваше превосходительство! махнуть бы вам рукой. Варравин. Я сказал, нельзя. Тарелкин. Он вот ехать хочет. Варравин. Куда? Тарелкин. Не знаю. Не камни, говорит, люди; за правого бог. Варравин (соображая). Я полагаю, он бросится к князю. Тарелкин. Другой дороги нет, как к князю. Варравин (думает). А как обставлено у вас это дело; все ли исправно? Тарелкин. В величайшем порядке. Варравин. Распутие-то мне приготовлено ли? Тарелкин. В лучшем виде. Я за этим, по приказу вашему, особое наблюдение имел и даже своевременно с тятенькой списывался. Варравин. Ну, что же тятенька? Тарелкин. Он развалил их на три партии. Варравин. Так. Тарелкин. Одни пошли на выпуск: оправдать и от суда освободить. Варравин. Так. Тарелкин. Вторые – оставить Муромскую относительно любовной связи в подозрении. Третьи – обратить дело к переследованию и постановлению новых решений, не стесняясь прежними. Варравин. Ну вот и хорошо, вот и распутие! Вот когда мне три пути вы уготовали – да когда к ним подведешь начальство, так куда хочешь, туда его и поворачивай! Тарелкин. Кроме этих мнений, и солисты оказались. Варравин. Пускай. Тарелкин. И одно мнение по новой формуле. Варравин. По какой это? Тарелкин. А не не-веро-ятно!.. Варравин. А – да! В каком же смысле?.. Тарелкин. Изволите видеть: относительно незаконной связи Муромской с Кречинским вопрос подвинут далее, а именно, что при такой-де близости лиц и таинственности-де их отношений (поднимая палец) не не-веро… ятно… что мог оказаться и ребенок… Варравин. Н-да, это можно. Тарелкин. Очень можно, а старику куда щекотливо кажется; так вот его как шилом в бок – так и подымает. Варравин (подумав). Гм… подымает… это хорошо!.. Ну, стало, пусть его к князю и едет. Хорошо бы, если бы его так направить, чтобы он явился к нему утром, ранехонько, пока тот по залам разминается да содовую пьет… Тарелкин. Это можно, ваше превосходительство. Варравин. Да чтоб он в самую содовую попал!.. Тарелкин. В самую содовую и попадет!.. Варравин. А если попадет, то он неизбежно там напорется… и как только тот по своей натуре на него крикнет, так он опять у нас и будет. |