Онлайн книга «Я вам не ведьма!»
|
– В любом случае, – вмешалась Бонни, – тут уже ничего не поделать. Цветок уже определился, а дух знает, что это за цветок. – Призрак, – рассеянно поправила Маркарет, – дух – это сущность, которая скитается по той стороне и не пытается вернуться обратно. Его можно вызвать, его можно заметить около человека в течение девяти дней после смерти… А у нас тут явно призрак: сильная сущность, которая нашла способ зацепиться за этот мир. И даже способна приобретать осязаемую форму! Вряд ли многоуважаемая бабушка является в какое-то конкретное место: умерла же она не здесь. Нет, если уж призрак действительно существует, то является человеку, то есть Елании, и к Елании же она привязалась. Вроде бы место можно освятить, а вот с человеком… Елания, не хочешь искупаться в святой воде? Я чуть не приняла ее слова всерьез, так мне хотелось, чтобы у проблемы было такое вот простое решение… Но, увидев в ее глазах насмешку, невольно надула губы: обидно! – Хватит трепать ее полное имя, – вмешался Щиц, – понимаю, что у вас, прекрасная тайе, есть запасное, но у Эли нет. – Это предрассудки, – отмахнулась Маркарет. – Чем древнее магия, тем больше она похожа на суеверие; чем древнее магия, тем она сильнее. Маркарет склонила голову набок, посмотрела на Щица долго и изучающе. – Целоваться не пробовал, ортодокс? Щиц явно не понял. И Бонни тоже, правда, наверное, не поняли они разные части. Она плюхнулась на кровать рядом со мной и прошептала: – А что такое ортодокс? – Человек, который… – я задумалась, – слепо придерживается обрядов? Я и сама не была уверена в значении слова, но признаваться в этом Бонни не хотелось, так что я спросила прежде, чем Бонни задала еще вопрос: – А зачем ему целоваться? – Разве не так снимают проклятия в сказках? – спросила Маркарет с деланым изумлением. – Зачем идти сложным путем, если всегда можно найти какую-нибудь любовь? – Это не… – возразил было Щиц, но Маркарет его перебила. – Если веришь в магию имен, то будь добр верить в истинную любовь. И что она тебя найдет и спасет. А то тут веришь, тут не веришь, там… – она пощелкала в воздухе пальцами, – как у вас в народе говорят? – Рыбу заворачиваешь? – предположила Бонни. – Эй, – вмешалась я, – хватит издеваться над Щицем. Я в жизни встречала только одного парня, который говорил, что верит в истинную любовь, и он… – …До сих пор не может поверить, что она кончилась? – хихикнула Маркарет. – Все знают про твоего Элия. – Эй! – Но если без шуток, – вздохнула Бонни, – то, Щиц, тебе и правда стоило бы об этом подумать. Против лома нет приема… – Угу, обязательно, – кивнул Щиц, – но если вы не забыли, то у нас тут, ну, неотложное дело… – Я не понимаю, почему вы так всполошились, – высокомерно заявила Маркарет, – просто сообщите старшим ведьмам. Они должны защищать учениц… – Сообщали уже, – нахмурилась Бонни, – и послали нас далеко и надолго. Сказали, что у нас богатая фантазия. – Я и сама до сих пор была не уверена, что это был не просто сон, что уж говорить о преподавателях, – поддакнула я, – а чем мне вообще грозит перевод бабушки через дорогу? В книгах пишут какую-то чушь. – Не знаю, – ответила Маркарет, – она и так уже призрак, значит, смогла закрепиться и без твоей помощи… Призраки – бестелесные магические сущности и этим очень сильно ограни… – Каждый призрак хочет тело! – вдруг воскликнула Бонни, глядя на меня огромными испуганными глазами. – Каждый! Собственное! Живое! Чтобы жить еще! – В таком случае Эле стоит это ей позволить, – вмешался Щиц, – одержимость легко лечится. Сложнее всего будет провести на территорию академии монаха… Но ничто не мешает Бонни отвести меня в монастырь. Опоить, если уж мое тело вдруг вздумает сопротивляться… рискованное, но интересное реше… – Но я призвала ее дух! Элин дух! Туда, в избушку! У нее душа в теле совсем не держится, она ведь живая, а я смогла! – Бонни вскочила и заходила туда-сюда по комнате, размахивая руками. – Я почти не заметила сопротивления! – …Какую избушку? – спросила было Маркарет, но ее не услышали. – Бабка просто выпихнет ее из тела! Как излечить одержимость, если в теле только одна Душа? Рано я обрадовалась. Видимо, легких путей мне бабуля не оставила, земля ей пухом… и что же ей там не лежится?! – И кровь родная… Значит, велика вероятность, что тело само новую душу не отторгнет, и та… приживется… – протянул Щиц. – Как тебе, кстати, вообще в голову такое пришло, Бонни, призывать Элю? – Я призывала ее бабушку! Вот! Бонни достала из кармана драного фартука золотой медальон в форме сердца. Огромный. Вульгарный. Я такое в пять лет очень любила, и в семь уважала, и в девять носила с удовольствием, а потом однажды поняла, почему тетенька смотрит так… презрительно на мои звенючие золотые браслеты. Он здорово смахивал на тот титул, что папенька когда-то купил… Хотя как медальон может быть похож на титул? Что-то я устала, вот в голове все и путается… Тело, занять мое тело? Я приняла это как факт и почти не вдумывалась в смысл, но… О чем они все-таки говорят? Оно же… мое? Оно же… я и есть? Сложно осознать такое. Даже после всех моих… «духовных странствий». Я одновременно и понимала все, и нет. Какая-то часть меня просто не хотела ничего понимать. Хорошо, что наконец-то проснулась и другая часть, которая лихорадочно обдумывала варианты. – Каркара его заметила и принесла мне, – пробормотала Бонни, нажимая на какую-то выступающую завитушку на этом несуразном «украшении». Медальон распался на две половинки, и Бонни достала каштановую прядь, перевязанную красной ниткой. – Вот! Эля вообще рыжая, как я могла подумать, что призовется ближайший родственник, а не сама обладательница волос? Там еще записка была, любовная. Она снова зашарила по карманам и, наконец, вытащила пожелтевший клочок бумаги. – Алита Нарински Жершеру М. Горке на долгую память, – прочитал Щиц, живо выхватив доказательство странных предпочтений моей бабушки у Бонни из рук, – хм, он яталиец, что ли? – Какая разница, какие у деда Жешека корни, – отмахнулась Бонни. – На моем месте кто угодно бы подумал, что тут прядь бабушки Эли! – В девичестве Нарински, – кивнула я. И слава богу, что она так и не стала Горке. Не хотела бы я, чтобы мне по наследству передался его прикус! Я скривилась, вспомнив, как дед Жешек выглядел в нашу предпоследнюю встречу. В последнюю он лежал трупом, так что об этом и думать не стоит: от мертвых сложно требовать надлежащего внешнего вида. |